Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 5. Путевые очерки

Теперь я знаю, что древесный рай, который, безусловно, был вечнозеленым, не состоял из яблонь и ананасовых пальм или других деревьев, которые сбрасывают листья, но из самшита и жимолости, разных бересклетов, ландоурасов, диких маслин, барбариса, бирючины, магоний, падуба, кизильника, рододендронов, ладанника, кальмии, барвинков и крушины; пан Мишак из Млыни мог бы перечислить вам во сто раз больше, потому что он с удовольствием назовет хоть шестьдесят видов падуба, и уже не знаю, сколько черемух и рододендронов. В большинстве случаев у них превосходные листья, твердые, словно из жести или кожи, блестящие и темно-зеленые, красиво вырезанные, совершенные, как лавр, колючие, как еж, и стойкие, как иудейская вера, плотные, гибкие и основательные, их не берут ни гусеницы, ни мороз, лист магонии — шедевр, листья некоторых падубов — как цветы, однако специалист тянет вас к невзрачному, ничем не примечательному кустику и объявляет, что за ним-то ботаники и ездили невесть куда. Пусть ботаники занимаются чем угодно, — что касается меня, то я прильнул душой к колючим падубам и магониям, как осел, питающийся репейником, я люблю всяческие чертополохи, колючки и терновники, кактусы и опунции, как и все, что не поддается и обороняется. Нужно быть твердым и боеспособным, иначе сожрут. Нужно быть непокорным, чтобы оставаться вечнозеленым. В природе неисчерпаемый запас сокровенного. Подумай только, сколько у нас дел, — наша земля ждет людей, которые заставят ее совершить небывалое. Этому уникальному вечнозеленому парку — тридцать лет; если дружно взяться за работу, сколько всего мы вырастим за тридцать лет — были бы только мудрые садовники. И не надо думать, что условия не позволяют того или этого; если приняться терпеливо и с умом, сделать можно почти все. Млыняны прекрасный пример, подтверждающий, что у нашей довольно суровой земли большие возможности, чем мы привыкли думать. Вот этот редкостный кустик выдерживает наш климат, если следить, чтобы его не охватило холодом или не сожгло солнцем, — нужен только уход. И ум. Тогда можно сделать что угодно. Если это будет, то мы, может быть, вырастим и вечнозеленые пальмы победы.

[1926]

Жанр путевых очерков занимает значительное место в творческом наследии Чапека. Во время своих путешествий он обычно посылал в газету «Лидове новины» корреспонденции, которые составили потом отдельные книги. В путевых очерках проявилось высокое художественное мастерство писателя, его наблюдательность, мягкий юмор, умение создать зримый, конкретный, окрашенный индивидуальным восприятием образ и непринужденно, в тоне шутливой беседы, сообщить читателю серьезные и глубокие мысли. Юмор и наблюдательность отличают и рисунки Чапека, включенные в текст. Путешествуя, писатель чаще делал сначала не заметки, а зарисовки.

Чапек намеренно избегает всего официально рекламируемого в путеводителях, с удовольствием бродит по местам, не отмеченным в справочниках, всматривается в обыденную жизнь страны; общественным событиям он уделяет меньше внимания. Так, в письмах из Италии он игнорирует недавно совершившийся фашистский переворот, заметив только, что фашистская форма напомнила ему одежду трубочиста. Впрочем, само это игнорирование было красноречиво. А в английских письмах Чапек, восхищаясь демократическими традициями Англии, как бы мимоходом набрасывает страшную картину нищеты лондонского Ист-Энда и делится горькими размышлениями о положении колониальных народов Британской империи. О зоркости Чапека говорит и краткая зарисовка рабочих предмостий Испании, где, как замечает писатель, пахнет порохом.

В «Путешествии на Север» политическая актуальность неожиданно пробивается сквозь обычный для путевых заметок Чапека спокойный тон рассказчика, далекого от общественных бурь. В Норвегии Чапек получил страшно поразившее его известие об интервенции в Испании. Он сказал, что это конец мира и здравого смысла. Жена писателя рассказывает, что, придя в каюту после получения этого известия, она застала Чапека за подсчетами, сколько войск сможет выставить Чехословакия в случае нападения на нее агрессора.

Сквозная тема всех путевых очерков — это тема искусства. Здесь Чапек проявляет исключительную тонкость в глубину эстетических суждений. В итальянском искусстве Чапека привлекают не столько монументальные и совершенные произведения зрелого Ренессанса, сколько Раннее Возрождение, которое он считает более простым и задушевным, более близким человеку. Среди своих любимых итальянских художников Чапек и в письмах называет Джотто и Донателло. В путевых очерках отразились и изменения в эстетических взглядах Чапека. Если в «Письмах из Италии» искусство предстает скорее как великая, но не зависимая от жизни сила, то в «Прогулке в Испанию» и в «Картинках Голландии» Чапек подчеркивает историческую обусловленность творчества художника. Чрезвычайно интересны его мысли о национальных и исторических особенностях испанской архитектуры и живописи нидерландских мастеров. Для понимания эволюции взглядов Чапека на искусство большой интерес представляет глава о Гойе, где творчество великого испанского художника рассматривается в свете революционной и национально-освободительной борьбы его времени и где Чапек, пожалуй, впервые высказывает мысль о назначении художника как судьи общества и борца против общественного зла, об активной, революционной роли искусства.