Джек Лондон: Развести костер

Fifty degrees below zero was to him just precisely fifty degrees below zero.Пятьдесят градусов ниже нуля были для него просто пятьдесят градусов ниже нуля.That there should be anything more to it than that was a thought that never entered his head.Мысль о том, что это может означать нечто большее, никогда не приходила ему в голову.As he turned to go on, he spat speculatively.Повернувшись лицом к тропинке, он задумчиво сплюнул длинным плевком.There was a sharp, explosive crackle that startled him.Раздался резкий внезапный треск, удививший его.He spat again.Он еще раз сплюнул.And again, in the air, before it could fall to the snow, the spittle crackled.И опять, еще в воздухе, раньше чем упасть на снег, слюна затрещала.He knew that at fifty below spittle crackled on the snow, but this spittle had crackled in the air.Человек знал, что при пятидесяти градусах ниже нуля плевок трещит на снегу, но сейчас он затрещал в воздухе.Undoubtedly it was colder than fifty below-how much colder he did not know.Значит, мороз стал еще сильнее; насколько сильнее - определить трудно.But the temperature did not matter.Но это неважно.

He was bound for the old claim on the left fork of Henderson Creek, where the boys were already.	Цель его пути - знакомый участок на левом рукаве ручья Гендерсона, где его поджидают товарищи.
They had come over across the divide from the Indian Creek country, while he had come the roundabout way to take a look at the possibilities of getting out logs in the spring from the islands in the Yukon.	Они пришли туда с берегов индейской реки, а он пошел в обход, чтобы посмотреть, можно ли будет весной переправить сплавной лес с островов на Юконе.
He would be in to camp by six o'clock; a bit after dark, it was true, but the boys would be there, a fire would be going, and a hot supper would be ready.	Он доберется до лагеря к шести часам. Правда, к этому времени уже стемнеет, но там его будут ждать товарищи, ярко пылающий костер и горячий ужин.
As for lunch, he pressed his hand against the protruding bundle under his jacket. It was also under his shirt, wrapped up in a handkerchief and lying against the naked skin.	А завтрак здесь - он положил руку на сверток, оттопыривавший борт меховой куртки; завтрак был завернут в носовой платок и засунут под рубашку.
It was the only way to keep the biscuits from freezing.	Иначе лепешки замерзнут.
He smiled agreeably to himself as he thought of those biscuits, each cut open and sopped in bacon grease, and each enclosing a generous slice of fried bacon.	Он улыбнулся про себя, с удовольствием думая о вкусном завтраке: лепешки были разрезаны вдоль и переложены толстыми ломтями поджаренного сала.
He plunged in among the big spruce trees.	Он вошел в густой еловый лес.
The trail was faint.	Тропинка была еле видна.
A foot of snow had fallen since the last sled had passed over, and he was glad he was without a sled, travelling light. In fact, he carried nothing but the lunch wrapped in the handkerchief.	Должно быть, здесь давно никто не проезжал -снегу намело на целый фут, и он радовался, что не взял нарт, а идет налегке и что вообще ничего при нем нет, кроме завтрака, завязанного в носовой платок.
He was surprised, however, at the cold.	Очень скоро он почувствовал, что у него немеют нос и скулы.
It certainly was cold, he concluded, as he rubbed his numbed nose and cheek-bones with his mittened hand.	Мороз нешуточный, что и говорить, с удивлением думал он, растирая лицо рукавицей.
He was a warm-whiskered man, but the hair on his face did not protect the high cheek-bones and the eager nose that thrust itself aggressively into the frosty air.	Густые усы и борода предохраняли щеки и подбородок, но не защищали широкие скулы и большой нос, вызывающе выставленный навстречу морозу.
At the man's heels trotted a dog, a big native husky, the proper wolf-dog, grey-coated and without any visible or temperamental difference from its brother, the wild wolf.	За человеком по пятам бежала ездовая собака местной породы, рослая, с серой шерстью, ни внешним видом, ни повадками не отличавшаяся от своего брата, дикого волка.
The animal was depressed by the tremendous cold.	Лютый мороз угнетал животное.
It knew that it was no time for travelling.	Собака знала, что в такую стужу не годится быть в пути.
Its instinct told it a truer tale than was told to the man by the man's judgment.	Ее инстинкт вернее подсказывал ей истину, чем человеку его разум.

In reality, it was not merely colder than fifty below zero; it was colder than sixty below, than seventy below.	Было не только больше пятидесяти градусов, было больше шестидесяти, больше семидесяти.
It was seventy-five below zero.	Было ровно семьдесят пять градусов ниже нуля.
Since the freezing-point is thirty-two above zero, it meant that one hundred and seven degrees of frost obtained.	Так как точка замерзания по Фаренгейту находится на тридцать втором градусе выше нуля, то было полных сто семь градусов мороза.
The dog did not know anything about thermometers.	Собака ничего не знала о термометрах.
Possibly in its brain there was no sharp consciousness of a condition of very cold such as was in the man's brain.	Вероятно, в ее мозгу отсутствовало ясное представление о сильном холоде -представление, которым обладает человеческий мозг.
But the brute had its instinct.	Но собаку предостерегал инстинкт.
It experienced a vague but menacing apprehension that subdued it and made it slink along at the man's heels, and that made it question eagerly every unwonted movement of the man as if expecting him to go into camp or to seek shelter somewhere and build a fire.	Ее охватывало смутное, но острое чувство страха; она понуро шла за человеком, ловя каждое его движение, словно ожидая, что он вернется в лагерь или укроется где-нибудь и разведет костер.
The dog had learned fire, and it wanted fire, or else to burrow under the snow and cuddle its warmth away from the air.	Собака знала, что такое огонь, она жаждала огня, а если его нет - зарыться в снег и, свернувшись клубочком, сберечь свое тепло.
The frozen moisture of its breathing had settled on its fur in a fine powder of frost, and especially were its jowls, muzzle, and eyelashes whitened by its crystalled breath.	Пар от дыхания кристаллической пылью оседал на шерсти собаки; вся морда, вплоть до ресниц, была густо покрыта инеем.
The man's red beard and moustache were likewise frosted, but more solidly, the deposit taking the form of ice and increasing with every warm, moist breath he exhaled.	Рыжая борода и усы человека тоже замерзли, но их покрывал не иней, а плотная ледяная корка, и с каждым выдохом она утолщалась.
Also, the man was chewing tobacco, and the muzzle of ice held his lips so rigidly that he was unable to clear his chin when he expelled the juice.	К тому же он жевал табак, и намордник изо льда так крепко стягивал ему губы, что он не мог сплюнуть, и табачный сок примерзал к нижней губе.
The result was that a crystal beard of the colour and solidity of amber was increasing its length on his chin. If he fell down it would shatter itself, like glass, into brittle fragments.	Ледяная борода, плотная и желтая, как янтарь, становилась все длинней; если он упадет, она, точно стеклянная, рассыплется мелкими осколками.
But he did not mind the appendage.	Но этот привесок на подбородке не смущал его.
It was the penalty all tobacco-chewers paid in that country, and he had been out before in two cold snaps.	Такую дань в этом краю платили все жующие табак, а ему уже дважды пришлось делать переходы в сильный мороз.
They had not been so cold as this, he knew, but by the spirit thermometer at Sixty Mile he knew they had been registered at fifty below and at fifty-five.	Правда, не в такой сильный, как сегодня, однако спиртовой термометр на Шестидесятой Миле в первый раз показывал пятьдесят, а во второй -пятьдесят пять градусов ниже нуля.

Читать дальше