Лао Шэ - Сказители

– А где же взять новые слова? – спросил Баоцин.

Господин Мэн засмеялся. Он указал тонким пальцем себе на грудь.

– Здесь, здесь, у меня в сердце. Я буду для вас писать.

– Вы будете писать? – Баоцин повторил его слова. – О, господин Мэн, в это трудно поверить. Тогда уговор дороже денег. Отныне вы наш учитель.

Господин Мэн сделал останавливающий жест рукой, как бы предостерегая его от чрезмерной горячности.

– Не торопитесь, друзья, не торопитесь. Сначала вы должны стать моим учителем, и лишь потом я смогу стать вашим. Прежде всего меня нужно научить нескольким старым сказам под большой барабан. Я хотел бы выучить мелодии сказов и законы рифмы, научиться подбирать текст к мелодиям. Мы должны друг у друга учиться и оказывать взаимную помощь.

Баоцин засомневался: чему он может научить этого драматурга? Тем не менее все же согласился. Он указал на Тюфяка. – Мой старший брат сможет вам помочь, господин Мэн, он умеет и сочинять, и петь.

Господин Мэн просиял от радости.

– Вот и договорились. Я намерен приехать в Нань- вэньцюань писать новую пьесу. Как только выпадет свободная минутка, я приду учиться петь и сочинять сказы под большой барабан; чтобы отблагодарить вас за желание обучать меня искусству сказа, я готов учить вашу дочь грамоте. Современной женщине культура всегда пригодится.

Баоцин поднял голову и посмотрел на небо, его душу переполняла невысказанная радость. Наконец-то снискал благосклонность! Это воистину победа искусства сказа. Он и представить себе не мог, что будущее будет таким лучезарным, а прошлое таким успешным.

– Дядя, отец! – воскликнула Сюлянь. – Я стану школьницей, я буду учиться самым прилежным образом у господина Мэна. Я сделаю для этого все, что в моих силах!

Сюлянь тоже хочет учиться! Тетушке еще никогда не приходилось слышать такую дикую несуразицу. У нее был свой взгляд на эти вещи: когда девушки подрастают, дурному они могут научиться и без обучения; а если будут учиться, то испортятся еще быстрее, да и позору будет больше.

– Девушкам рано или поздно следует выходить замуж, незачем им учиться грамоте! – кричала она громко, – Если Сюлянь будет слишком грамотной, одно небо знает, чего она сможет натворить.

Мэн Лян не принимал всерьез всего, что она говорила. Он твердо решил приехать в Наньвэньцюань обучать Сюлянь грамоте. Несмотря на слабое здоровье, он обладал сильной волей. Если потребовалось бы прокопать в горе несколько туннелей, он сделал бы н это.

Сюлянь ждала Мэн Ляна с нетерпением и готова была немедленно приступить к занятиям. В тот раз в театре зрители не слушали ее, она была очень огорчена, но прекрасно понимала, что ей недостает опыта. Она преклонялась перед этими молодыми актрисами. Они держались так свободно и естественно, просто зависть брала! Сюлянь предполагала, что эти актрисы уж наверняка учатся. И хотя сама она, как говорится, продает искусство, стань она культурней, положение ее не было бы таким унизительным, как сейчас. Поэтому Сюлянь рею ила как следует учиться у господина Мэна. Вряд ли в жизни выпадет случай пойти в школу, однако если выучиться читать и писать, то она будет мало отличаться от ученицы. А время для учебы она всегда найдет.

Баоцин и Тюфяк были рады тому, что у Сюлянь появилась возможность учиться. Она была талантлива, и при наличии образования ее способности смогли бы получить дальнейшее развитие.

Тетушка так и не могла взять в толк что к чему. Она опасалась, что ей больше не удастся держать в узде Сюлянь. Только подумайте, она будет уметь читать н писать! Будет на что взглянуть. У грамотных принята свободная любовь. У них «купить» девушку ничего не стоит, надо только, чтобы она запросто, ни за что, ни про что отдала себя другому. От одной такой мысли ее мороз подирал по коже. Иногда на улицах городка ей попадались мужчины и женщины, державшиеся за руки, и ей становилось противно.

Когда Мэн Лян впервые пришел проводить занятия, в семье Фанов заварили самый хороший чай и выставили множество вкусных вещей. Баоцин предложил Мэн Ляну сначала позаниматься самому, но тот решил иначе: сначала он часок позанимается с Сюлянь, а уж потом его урок с Тюфяком. По его словам, на одном дыхании он мог работать часов пять и более.

Тюфяк обрадовался.

– Вы можете полностью распоряжаться моим временем, – сказал он, – хоть до ночи.