Юлия Лоншакова - Фантом улитки

– С трудом! Поэтому ее так мало! – он рассмеялся в ответ.

– И тем не менее вопрос остается открытым, – задумалась она, – Может быть Женевьева.. Вы помните ее?

Он вздрогнул, тело похолодело, и на лбу выступила испарина. Дрожавшей рукой он приложил платок к лицу. Но она ничего не заметила: так была погружена в размышления.

– Нет, не помню, – он совладал с собой.

– Странно, я часто вижу ее в Мадлен, она подолгу разговаривает с Вашим братом, и, кажется, влюблена в него, – пояснила она. От ее голоса воздух наполнился звоном холодного металла.

Только одна мысль теперь стучала в его голове: как спасти Женевьеву? Бескорыстную трепетную. Чистое юное создание. Такого исхода ситуации он не ожидал. Не подозревал, что ее выбор падет на нее. Невинная девушка не должна пострадать из-за страстей и похотей другой. Он желал быстрей закончить разговор и подумать:

– Позвольте, я продолжу. Итак, вы смешаете все три составляющих и добавите семена вот этого растения. Сделать это следует в полнолуние, именно в полночь. Затем подогреете до пятидесяти градусов и перельете в пузырек. Пойдете и закопаете его на площади Вогезов, в середине. Остальные ингредиенты необходимо прямо сегодня положить под подушку, а в ту же ночь залить стаканом кипятка до утра и затем процедить. Бутылочку с этой жидкостью до семи утра первого мая передадите мне. Вы запомнили?

– Да-да, – растерянно ответила она, поглощенная своими мыслями.

Выйдя из «Красной мельницы», они молча разошлись в разные стороны. Себастиан после расставания с ней жаждал чистого воздуха. Торопливо, тяжело дыша, зашагал к Сене, жадно вдыхая порывы ветра. На улице было свежо. Была та самая временная граница, когда ты еще в плену у ночи, с ее волшебным ощущением всевластия, покорности всего мира тебе и только тебе, его готовности потакать всем твоим прихотям, но рассвет уже стоит около запертой двери и начинает звенеть ключами, отбирая эту силу, бесцеремонно демонстрируя, что ты песчинка в космосе, безропотная и безвольная, гонимая отовсюду всяким дуновением. И все едва заметно просыпается, небо чуть светлеет, и звуки становятся звонче, наглее. И магия растворяется, перед тобой возникает реальность нового дня.

Он остановился на мосту Каррузель и уставился в темные воды Сены. Переводил взгляд на небо, потом на громадину на площади Этуаль, опять на воду. И думал: «Необходимо или предупредить Женевьеву, или спрятать ее где-то, или сразу достать другую кровь».

….С первой же секунды он понимал меня с полуслова, будто был моей душой и разумом в прошлой жизни, а в этой – станет смыслом и вдохновением. Пытаюсь, но не могу уравнять на внутренних весах мои чувства к нему и к мужу. Силюсь найти баланс, но понимаю насколько безумна и бессмысленна эта затея. Теперь я люблю его, теперь я не люблю мужа. И я обманываю Олега. Но я настолько счастлива сейчас, сегодня, в эту секунду, что эта проснувшаяся энергия усыпляет совесть. Пока.

Олег пришел вечером и усадил меня за стол:

– Дорогая, я знаю, что ты сейчас пьешь лекарства, и я помню про даты, которые рассчитаны для благоприятного зачатия, но, к сожалению, – я напряглась, а он продолжал, глубоко вдохнув, – я должен уехать в Барселону на месяц, партнеры организуют для нас командировку по обмену опытом, и…

Я не дала ему закончить и закричала:

– Рожать – это тебе не фрикасе жрать!!!

Он смотрел на меня растерянным взглядом, дыхание его остановилась.

– Что ты молчишь? – я не унималась, – для тебя важнее ресторан, обмен опытом! Мы шесть лет пытаемся, и я, а не ты, потребляю горы гормонов, заполняя ими каждую клетку!

Мне не хватало воздуха. Я была зла, растеряна, оглушена. Значит, все было насмарку, значит и сейчас мне не удастся даже попытаться стать мамой. Я выбежала из кухни, схватила платок и пальто. Надев первые попавшиеся сапоги, выскочила из квартиры и понеслась вниз. Слезы катились как будто из заранее наполненных резервуаров. Лицо обжег холодный ветер. От чего я обезумела: от того, что Олег пренебрег нашими планами или от этого сильного желания иметь ребенка? Но я больше неверна Олегу, я изменила ему, а сейчас я эгоистично кричала, забыв, что виновата перед ним гораздо больше. Я попирала мораль, совесть, но защищала свою правду.

Я брела, я бежала, я неслась, и я плелась, не замечая, как глотаю обжигающий холодный воздух. Мысли спутались в моток разноцветных ниток, разнофактурных и сумасшедших. Я понимала, как в один день изменилась моя жизнь: совершив поворот, она тут же пнула меня под гору или отбросила вверх, в свободный полет? Дойдя до первой открытой кофейни, зашла внутрь. Хотелось окунуться с головой в теплую-теплую воду, чтобы забыть обо всем, оказаться защищенной и свободной как в утробе матери. Олег не звонил. Не звонил, потому что обижен моим эгоизмом? Не звонил, потому что дает мне время остыть? Ощущения были противоречивые. Было противно и радостно одновременно. Сладко и горько. Я влюбилась. И я предала. Стало стыдно от ощущения счастья. Противно, нелепо, эгоистично. Я достала телефон и позвонила: