Ивлин Во - Испытание Гилберта Пинфолда

– По-моему, у нас нет едущих всей семьей, – сказал капитан, беря со стола список пассажиров, – за исключением Ангелов. Я не смею даже подумать, что они способны кого бы то ни было разыгрывать. Очень мирная семья.

– Некоторые пассажиры отсутствуют в этом списке.

– Это исключено, уверяю вас.

– Фоскер, хотя бы.

Капитан Стирфорт поворошил страницы.

– Нет, – сказал он. – Никакого Фоскера нет.

– И еще тот смуглый человечек, что сидел за отдельным столом в кают-компании.

– Кто, кто? Я хорошо его знаю. Он часто плавает с нами. Это мистер Мердок – вот он в списке.

Сбитый с толку, мистер Пинфолд перешел к другой теме, подсказанной одиночными трапезами мистера Мердока.

– И еще одно, капитан. Я воспринимаю как огромную честь, что вы пригласили меня сидеть за вашим столом в кают-компании. Но дело в том, что именно сейчас мне трудно переносить общество. Я принимал пилюли – серые такие, очень сильное средство, от ревматизма, и мне сейчас лучше быть одному. Если вы не сочтете невежливостью с моей стороны…

– Сидите, где вам хочется, мистер Пинфолд. Только предупредите главного стюарда.

– Но имейте в виду, что я отсаживаюсь не из уступки какому-либо давлению. Просто я нездоров.

– Я все понимаю, мистер Пинфолд.

– Я оставляю за собой право вернуться, если буду чувствовать себя лучше.

– Сидите, где вам только пожелается, мистер Пинфолд. Это все, что вы хотели мне сказать?

– Нет. Есть еще одно. Моя каюта. Вам следовало бы проверить в ней проводку. Не знаю, известно ли вам это, но я часто слышу все, что говорится здесь, на мостике, и в других частях на корабле.

– Мне это неизвестно, – сказал капитан Стирфорт. – Это что-то совершенно небывалое.

– И разыгрывая меня, они пользуются этим повреждением проводки. Это чрезвычайно нервирует. Я бы хотел переменить каюту.

– Это нетрудно сделать. У нас есть две-тре свободные. Договоритесь, пожалуйста, с кассиром. У вас все теперь, мистер Пинфолд?

– Да, – сказал мистер Пинфолд. – Премного вам благодарен. Чрезвычайно признателен вам. Но вы правильно поняли, почему я отсаживаюсь за отдельный стол? Не считаете меня невежей?

– Я ничуть не в претензии, мистер Пинфолд. Всего вам доброго.

Мистер Пинфолд вышел из каюты, далеко не удовлетворенный разговором. Ему казалось, что он наговорил лишнего – или наоборот не выговорился до конца. Но определенных целей он добился, и он решительно взял в оборот кассира и главного стюарда. Ему отвели тот самый стол, за которым сидел мистер Мердок. Каюту он себе выбрал с выходом прямо на верхнюю палубу недалеко от бара. Он был уверен, что тут он застрахован от физической расправы. Он вернулся в старую каюту распорядиться насчет переезда. Тут же включились голоса. Но все его силы ушли на англоговорящего стюарда, и он не слушал, пока не упаковали и не унесли все его пожитки. Потом он окинул взглядом эту юдоль страданий и наконец прислушался. Его порадовало, что его утренние хлопоты, хотя и не до конца удавшиеся, внесли смятение в ряды его врагов.

– Жалкий трус, – в ненавидящем голосе Гонерильи сквозил страх, – что ты наговорил капитану? Мы тебе это припомним. Забыл ритм три восьмых? Ты назвал ему наши имена? Назвал? Назвал?

Брат Маргарет был настроен примирительно.

– Послушайте, Гилберт, старина, зачем тянуть других людей в наши дела? Мы сами разберемся между собой, а, Гилберт?

В голосе Маргарет звучал укор; не по поводу ночной драмы, нет; вся эта чувственная буря пронеслась без следа и небо по-прежнему оставалось голубым. Общаясь с ним в последующие дни, она никогда не напомнит ему об этом фиаско; она выговаривала ему сейчас за то, что он ходил к капитану. – Это против правил , дорогой, неужели вы не понимаете? Мы все должны играть по правилам.

– Я вообще ни во что не играю.

– Нет, дорогой, играете. Мы все играем. Не можем не играть – это правило, которое никому, кроме вас, не приходится напоминать. Если вы чего не понимаете, спрашивайте меня.

Некому за ней приглянуть, думал мистер Пинфолд. Попала девочка в скверную компанию и испортилась. После ночной сумятицы Маргарет лишилась его доверия, но теплое чувство осталось, и он считал непорядочным делом бросить ее в таком состоянии, хотя раньше он именно так хотел поступить. Вообще это оказалось просто – стать для них недосягаемым. Они слишком полагались на свою механическую игрушку, эти настырные молодые люди. А он взял и все поломал.

– Маргарет, – сказал он, – я ничего не знаю о ваших правилах и ни с кем из вас ни во что не играю. Но вас мне хотелось бы увидеть. Подойдите ко мне на палубе, когда захотите.