Шарль Нодье - Сказки здравомыслящего насмешника

— Что тебя так удивляет? — спросила Душистая Горошинка у Бобового Дара, который, заметим в скобках, имел в ту минуту вид не слишком умный.

Бобовый Дар покраснел, но очень скоро оправился от смущения.

— Меня удивляет, — сказал он, — что прекрасная принцесса, которая не намного ниже меня ростом, могла уместиться в турецкой горошине.

— Вы, Бобовый Дар, напрасно пренебрегаете моей коляской, — возразила Душистая Горошинка. — Когда ее верх открыт, в ней можно путешествовать со всеми удобствами, а моего обер-шталмейстера, моего духовника, моего гувернера, моего секретаря по особым поручениям и двух-трех придворных дам я не взяла с собой по чистой случайности. Я люблю прогуливаться в одиночестве и из-за этой прихоти попала в ту беду, от которой вы меня спасли. Не знаю, доводилось ли вам встречать в свете короля Сверчков, которого легко узнать по черной глянцевой маске, похожей на ту, какую носит Арлекин, по двум прямым подвижным рожкам и по некоей безвкусной симфонии, какою он имеет обыкновение сопровождать все свои речи. Король Сверчков изволил полюбить меня; ему было известно, что нынче день моего совершеннолетия и что принцессы моего рода выходят замуж в десять лет. Следуя обычаю, он поджидал меня на дороге и стал докучать мне адским трезвоном своих громогласных излияний, а я, как всегда, вместо ответа заткнула уши!

— Какое счастье! — сказал Бобовый Дар с восхищением. — Вы не выйдете замуж за короля Сверчков!

— Я не выйду за него, — с достоинством подтвердила Душистая Горошинка. — Мой выбор сделан. Но не успела я объявить о моем решении ужасному Кри-Кри (так зовут этого монарха), как он с такой яростью набросился на мою коляску, словно хотел ее проглотить, и резко опустил откидной верх. «Теперь выходи замуж, бессовестная жеманница! — сказал он. — Выходи замуж, если сможешь и если супруг твой разыщет тебя в этом экипаже! Мне же до твоего королевства и до твоей руки дела не больше, чем до турецкой горошины».

— Скажите мне, Принцесса, где прячется этот король Сверчков, — вскричал Бобовый Дар вне себя от возмущения, — я его достану из-под земли своей мотыгой и, связав по рукам и ногам, предам в вашу власть. Впрочем, — добавил он, понурившись, — я понимаю его отчаяние. Не кажется ли вам, однако, что мне следовало бы проводить вас до границы ваших владений, дабы защитить от его преследований?

— Вам следовало бы это сделать, великодушный Бобовый Дар, будь я вдали от своих владений; но рядом с нами простирается поле ароматного горошка; всё это мои верные подданные, которые охранят меня от неприятеля.

С этими словами она топнула ногой и ухватилась за два соседних стебля, а те подхватили красавицу и усыпали ее кудри своими благоуханными цветами.

Пока Бобовый Дар любовался ею, а я ручаюсь вам, что и сам бы с удовольствием последовал его примеру, она уязвляла его острыми стрелами своих взглядов, связывала по рукам и ногам своими улыбками, что же до него, то он был бы рад до самой смерти простоять, не сводя глаз с красавицы, и, вероятно, не двинулся бы с места, когда бы принцесса его не окликнула.

— Не смею больше вас задерживать, — сказала она, — я ведь знаю, что торговать бобами нынче очень хлопотно; но моя — а вернее сказать, ваша — коляска поможет вам наверстать потерянное время. Не обижайте меня, прошу вас, отказом от подарка столь ничтожного. У меня в замке на чердаке хранятся тысячи таких экипажей, и, если мне нужна новая коляска, я беру их целую пригоршню, выбираю ту, которая мне больше нравится, а остальные отдаю мышам.

— Ничтожнейшая из милостей вашего высочества составит счастье и славу моей жизни, — отвечал Бобовый Дар, — но вы не приняли в расчет моей поклажи. Как ни плотно уложены бобы в моих мешках, я допускаю, что в один из них можно было бы поместить вашу коляску, но вот поместить в вашу коляску мои мешки — дело решительно невозможное.

— Попробуй, — предложила Душистая Горошинка, смеясь и раскачиваясь на своих стеблях, — попробуй и не удивляйся всему, как малое дитя.

В самом деле, три мешка легко вошли в кузов, а могли бы войти тридцать три и даже больше, каковое обстоятельство показалось Бобовому Дару немного обидным.

— Я готов к отъезду, сударыня, — сказал он, устроившись на мягкой подушке, которая была так просторна, что позволяла путешественнику принимать самые разные положения и даже улечься, растянувшись во весь рост, буде у него возникнет такое желание. — Мои родители слишком любят меня, чтобы в день нашей первой разлуки я позволил им долго пребывать в неизвестности насчет того, что со мной приключилось, и теперь я жду только возвращения вашего кучера, который, должно быть, испугавшись грубых выходок короля Сверчков, сбежал вместе с упряжью и оглоблями. Лишь только он вернется, я покину здешние края, унося в душе вечное сожаление о том, что увидел вас без надежды увидеть вновь.