Любовь Овсянникова - Преодоление игры

— Начала быстро уставать, и поясница все время болит, не дает забыть о ней. Еще эти мешки под глазами, этот сон, — оправдывалась передо мной. — Умру скоро.

— Мама, нет никаких оснований умирать: сердце и давление у тебя здоровые, желудок работает, голова и руки–ноги на месте.

— А восемьдесят лет?

— Умирают не от лет, а от слабого здоровья.

— Поясница болит, — снова пожаловалась мама.

— Завтра поедем в больницу. Кстати, ты расскажешь, что тебе приснилось?

— Ой, приснился твой папа. Будто стою я в кучке людей. Смотрю, идет Володька Лэп, замечаю, что увидел меня и обрадовался. Подошел и начал гладить ладонью по щеке, как маленького ребенка. А тут и Николай Трубач появился, руку мне жмет, смеется — аж пританцовывает. А я рада, что меня приветливо встречают, так празднично у меня на душе. Вдруг откуда ни возьмись, появился твой отец. Прижал меня к себе, ласкает, целует. А потом и говорит: «Пойдем отсюда, нечего тебе здесь делать». И отвел в сторону от тех людей.

— Привел куда–то или просто вы ушли?

— Никуда не привел, только отвел от тех людей, и на этом я проснулась.

— Мама, так в той группе одни умершие были! — вдруг поняла я.

— Я не всех запомнила. Но те, которые подошли ко мне и поздравляли, да, уже давно умерли. А я на это и внимания не обратила. Вот видишь, старею …

— Значит, папа тебя от беды какой–то отвел! А ты что говоришь? Умру, умру … Сердечко ты мое!

Назавтра мы приехали в больницу с самого утра и пошли на прием к врачу, что лечила моего отца. Та выслушала мамины жалобы, кое–что спросила у меня, а потом дала направление в лабораторию.

— Мне понятно, что у вас простужены почки, но для порядка надо сдать анализы.

На следующий день, когда готовы были результаты анализов, диагноз подтвердился — пиелонефрит. Врач выписала маме лекарства, разъяснила, как их принимать.

— Через неделю опять покажетесь мне. Болезнь еще не успела перейти в хроническую стадию, так что мы ее победим.

— Вот Господи! — причитала мама. — Как же меня прихватило–то, где, когда? Такие хлопоты.

Всю дорогу домой я, вспоминая мамин сон, звонок подруги, разговор с ней, ошеломленно молчала.

— Ты что это притихла? — прикрикнула мама. — Сейчас лекарства сильные, помогут. Не переживай, пожалуйста.

— Мама, мы не будем лечиться лекарствами.

— А чем будем?

— Мне кажется, что папа другой рецепт тебе прислал. У тебя на огороде есть петрушка?

— Есть. Один участок нынешнего года, а за домом — прошлогодняя растет.

— Мы накопаем корней прошлогодней петрушки. Каждый день, в одно и то же время ты будешь брать один–два корешка, чистить их, мыть и мелко–мелко резать. Далее ты будешь брать стакан свежего молока и доводить до кипения. В кипящее молоко будешь бросать измельченный корень петрушки и долго варить, пока он не станет мягким. Подождешь, чтобы варево немного остыло, а затем все это будешь выпивать и съедать. И так ты проделаешь двадцать один день. Затем сделаешь трехмесячный перерыв, отдохнешь, соблюдая диету, можно не очень строгую. А через три месяца опять повторишь лечение корнем петрушки.

— И что будет?

— Папа уведет тебя прочь от мертвецов.

С тех пор прошло уже несколько лет. Мама вылечилась, успокоилась. И считает, что ее муж не исчез из жизни, а находится рядом с нею — незримо.

— Приходит во снах. Помогает, когда мне плохо, — рассказывает она подругам. — Через людей, конечно. Говорят же, что у тех, кто ушел в мир иной, нет других рук кроме наших.

2014 год начинался вполне обыкновенно, как казалось мне, не очень отслеживающей погоду, тенденции и события на Украине. Ну были какие–то уличные шоу в Киеве, ну снова кто–то манипулировал майданом, размахивал оранжевыми лозунгами, злоупотреблял желтой и голубой красками… Так это продолжается уже десять лет, и давно превратилось в украинский стиль выяснения отношений во внутренней политике… Я не считала подобные экстремизмы серьезной политикой, способной кардинально повлиять на наступающий день, даже если бы они и привели к смене первых лиц. Ведь хуже жить уже было некуда, а о лучшей жизни мечтали только люди, но отнюдь не наши политики.

О, как я была наивна! Поистине, наивность — мой порок. Сделать народу хуже, оказывается, было куда.

Как бы ни относиться к аннексии Крыма, но факт предстал налицо: мы с мужем попали в категорию граждан, которые пострадали от этого сильнее других. Отныне мы не могли свободно пользоваться своей квартирой в Алуште, оказавшейся в чужой стране, где нам разрешали находиться только 90 суток. Конечно, продление этого срока возможно было, но миграционные службы выламывали за это руки. Известно ведь, что любые запреты и ограничения — это кормушка для взяточников и вымогателей.