Виктор Балдоржиев - Покидая тысячелетие. Книга вторая

С этими словами я открыл шампанское. Вместе с хлопком и шипением, очнулась и тётя. Азаровы и Шарлановы про неё говорили, что она – получилась, получила, получается…

Вышло это вот как: Белла Иосифовна из всех пяти сестёр Шарлановых получилась самой красивой и в молодости получила такого же красивого и высокого мужа, выдающегося прозаика и драматурга Байкальского региона, признанного Москвой и Союзом писателей СССР. Трагедия её заключалась не в том, что драматург в перерывах между вдохновениями пил по-чёрному, а в том, что Белла Иосифовна терпеть не могла кого бы то ни было в пьяном виде. Драматург был изгнан, но осталась Дина. Такая же высокая и красивая, как и её родители. После спецшколы с каким-то сложным английским уклоном, она училась в Ленинграде тоже в каком-то спецучреждении на кого-то и для чего-то. Теперь она проходила там аспирантуру. Я же считал её лучшим достижением знание английского языка.

Но, по мнению Беллы Иосифовны, ни блестящая учёба, ни образование Дины не могли дать того социального статуса роду, какой мог дать я. Жизнь с известным драматургом привела её к весьма прихотливым умозаключениям.

– Завтра же с утра ты идёшь в «Байкальские зори», я съезжу в издательство и подготовлю тебе встречу с редакторами радио и «Комсомольца Байкала». Кстати, мы подумаем о пьесы для нашего драмтеатра. Это будет сложно, но возможно. Баржанский же там завлит. Его не слушай, слушай меня! Смотри, в «Байкальских зорях» – ни грамма! Там твои друзья, знакомые. Там вообще – гнездо алкоголиков и недоваренных писателей! – Наконец выплеснулась тетя, видимо, вспомнив своего знаменитого супрага, которого в города знала каждая собака и виляла перед ним хвостом, если у него был гонорарный день.

Александра Баржанского, действительно, знала вся страна. Я его звал дядей Сашей.

Конечно, я встречусь с ним в «Байкальских зорях». Это был обаятельный человек, балагур и хулиган, мудрец и простак в одном лице. В одно время, замучившись с его пьянством, тётя стала закрывать его на ключ. Но каждый раз обнаруживала его пьяным. Оказалось, что дядя Саша после ухода Беллы Иосифовны спускал из окна сумку, привязав к нему длинную бельевую верёвку. И кричал первому же прохожему мужчине:

– Слушай, друг, отвяжи сумку и сгоняй в магазин. Там на три бутылки. Одну себе возьми.

Никто не мог отказать Александру Баржановскому. Выпивали, не отходя от окна, если это было летом.

Мне казалось, что я знаю Баржанского с рождения. Пьяным он смеялся и обнимал меня:

– Это я только с Беллой Иосифовной развёлся. Но не со всеми же Азаровыми! Помни, что ты – надежда. Это, брат, тяжелый случай…

Высокий, худощавый и красивый, с развевающимися волосами и в белом, летящем на ветру, плаще они шёл по улицам Байкальска и каждый был рад с ним поздороваться, поговорить, выпить, спеть! Он заведовал в Драматическом театре литературной частью.

Я часто думал: пусть Баржанский пишет книги, но книгу надо писать о нём самом. В Драматический он пришёл до войны. На войне был лётчиком, горел в самолёте. По его пьесе поставили фильм, и вся страна пела о том, как старшина милиции задержал гражданку. Прибывшие усмирять его пьяные дебоши милиционеры, вытягивались в струнку, увидев среди его документов удостоверение «Почётный милиционер города Москвы».

– Ты можешь выжить среди этих кровососов и стать травоядным! – Смеялся он пьяным, приветствуя меня и протягивая стакан с водкой.

– Чокаться не будем! Мы же не чокнутые!

Вот чего и кого боялась Белла Иосифовна, говоря «ни грамма».

Баржанский приходил к Дине. Белла Иосифовна не препятствовала, но панически боялась, что он погубит меня.

– Одну Шарланову он уже погубил! – Поджимая накрашенные губы, говорила она, как бы не обращаясь ко мне. – Но талант нашего рода сильнее его уловок. Не правда ли, Витя?

В этом моменте она поворачивалась и ласково смотрела на меня. Конечно, я соглашался с ней, но, смеясь в душе, знал, что Баржанский стоит за моей спиной.

Слушая тётю и Дину, я возвращался к своим мыслям у «Музыкальной школы». Итак, мысль – это то, что мы, наконец-то, узнали, достигли. Но на данном этапе развития, на данном… Баржановский давно был на другом этапе. Он знал другое, чем все мы. И звал узнать это же самое и меня. Видимо, был уверен, что я смогу дойти до его этапа. Иначе не звал бы.

В полночь я открыл окно. К моему удивлению дыма не было. Ожидаемый дождь так и пошёл, только обнадёжив скупыми каплями.

Ко мне подошла Дина. Мы закурили. Курить при тёте мы боялись. До рассвета мы проговорили с ней о наших родственниках, их судьбах, о дяде Саше, который в последнее время прибаливал.