Михаил Булгаков - Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных

Вандаподает ему пакет. Плед на окне отваливается. За стеклом появляется физиономия 1-го бандита, наблюдает за работой. Василисапрячет пакет.

Давай обои и клей.

Вандаповорачивается, лицо бандита мгновенно исчезает.

Ванда. Отвалился!

Василиса. «Отвалился»! Это свинство с твоей стороны, ничего не можешь сделать аккуратно.

Ванда. Да никто не видал.

Василиса. Никто! Никто, а вдруг кто! Вот будет тогда здорово — никто! Город полон бандитами. Не обрадуешься.

Ванда. Говорю тебе, никто не успел увидать.

Василиса. Окно на улицу!

Ванда. До чего нудный человек, Боже ты мой.

Василиса. Поправляй.

Вандапоправляет плед.

Давай синдетикон. (При помощи Ванды заклеивает тайник обоями. Слезает.) Отлично. Ну, пусть теперь Петлюра приходит. Никто не догадается. Совершенно незаметно.

Ванда. Пожалуй, действительно незаметно. Идем спать.

Василиса. Сейчас. Нужно еще деньги пересчитать, на мелкие расходы.

Вандауходит. Полоска света из портьеры. Шум воды в умывальнике. Василисадостает деньги, считает, бормочет.

Пятнадцать, двадцать, двадцать пять, тридцать… За фальшування караеться тюрмою. Вот деньги, прости Господи.

Голос Ванды: «Куда ты поставил валериановые капли? У меня такое нервное настроение, что я заснуть не могу».

В тумбочке.

Голос Ванды: «Нету там».

Ну не знаю. (Плюет.) Фу ты, черт! (Смотрит на свет лампы бумажку.) Вот мерзавцы! Фальшивая. (Считает, смотрит на свет.) Вторая фальшивая… Господи Иисусе… Девяносто… Сто… Третья фальшивая. Что же это такое делается?!

Голос Ванды: «Что такое?»

Да понимаешь, на двадцать пять бумажек семь фальшивых.

Ванда (выходя в белой ночной кофточке) . Нужно было смотреть, что дают. Рохля.

Василиса. Полюбуйся.

Ванда. По-моему, она хорошая.

Василиса. Твоей работы. Посмотри на морду хлебороба.

Ванда. Ну…

Василиса. Ну, он должен быть веселый, радостный должен быть хлебороб на государственной бумажке. А у этого кислая рожа.

Ванда. Да, хлебороб подозрительный.

Василиса. Что ж нам теперь делать?

Ванда. Завтра я на базаре одну сплавлю.

Василиса. А я извозчику. Все равно мне завтра нужно будет ехать. И откуда только берутся эти фальшивки, так по рукам и ходят, так и ходят.

Ванда. Ну ладно. Нечего делать. Иди лучше спать. А то ты даже похудел.

Василиса. Сейчас. Похудеешь тут. Вот времечко. (Прячет деньги. Раздумывает. Любуется на то место, где тайник. Бормочет.) Нет, что ни говори, а остроумная шутка. Никому в голову не придет.

Из квартиры Турбиных сверху глухо слышен смех, потом рояль и пение.

Никогда покоя нет. Ведь это ужас. Вот орава-то. Половина первого, а у них пение начинается. (Подходит к окну и снимает плед.)

Голос Вандыза сценой: «Одеяло возьми».

Спи, пожалуйста. Сейчас. (Приближается к окну. Всматривается в ночь.) Нет, никого не могло быть. (Тушит лампу. Уходит.)

За сценою голоса то его, то Ванды: «Ну в нижнем ящике…» — «Да нету там…» — «Ну завтра найдешь…» — «Ох, ох, ох…» Сверху яснее рояль и голос Шервинскогопоет «Пою тебе, бог Гименея…» Квартира Василисыугасает, уходит вниз.

Занавес

Конец второй картины

Появляется квартира Турбиных. Ярко освещена. Ночь. Дымно. На столе ужин, вино. На сцене Николка, Алексей(в погонах), капитан Студзинский(в погонах). Мышлаевский(после ванны в белой чалме и в полосатом бухарском халате). Постепенно во время картины пьянеют. Портьера откинута, слышен рояль и голос Шервинского. Он поет.

Шервинский. Эрос, бог любви… Он их благословляет… Венера предлагает чертоги им свои… Слава и хвала Кризе и Нерону… Слава и хвала. Пою тебе, бог Гименея… Бог Гименей!!! (Берет блистательную высокую ноту.)

Николка. Вот это голосок!

Студзинский. Браво! Браво, браво…

Всеаплодируют.

Николка. «Демона»! «Демона»!

Шервинский (выходя) . Не могу больше.

Мышлаевский. Ты заслужил, баритон, стакан белого вина.

Алексей. Елена, ужин продолжается!