Валерий Лохов - Соль Земли

Действительно, казаки устали качаться в седлах, а лошадь то и дело всхрапывают, прося воды.

– Хорошо. Давай остановимся, немного передохнем.

Отряд сворачивает к реке и располагается на отдых. Задышали костры, на которых варилась каша в тачанках. Неожиданно прискакал казак. Его лошадь вся взмылена от бешенной гонки. Гонец сразу к командиру:

– Вот вам пакет – говорит он и протягивает бумагу Никите. Успел тот обучиться грамоте, служа в казаках. Сразу же прочитал:

«По движению вашей полусотни располагается цыганский табор. В нем скрываются зачинщики бунта. Примите меры»

Задумался Никита, было, о чем. Не хотелось ему войны с мирными людьми, необученному военному делу и почти не имеющего настоящего боевого оружия. Вилы да топоры – вот их главное оружие.

Взяв с собой помощника Савву и еще одного казака Семена, они направились в табор. Проверить достоверность просто необходимо по службе. Цыганский табор жил своей жизнью. Бегают и орут полуголые детишки, ходят цыганки в цветных юбках и кофтах. У костров сидят степенные мужчины, покуривая трубки.

Даже приход незнакомых им военных не сбил с ритма степенную, размерную жизнь вольных людей. Казаки шли вдоль табора, всматриваясь в лица, чтобы отыскать тех, кто не похож на цыгана. Не отыскав, приступили к досмотру кибиток. В одной из них Никиту неожиданно привлек портрет девушки. Он даже вздрогнул, словно от удара молнии. С картины смотрела его любимая Маша. Он мог бы ее узнать из тысяч лиц, без ошибки. Едва хватило сил отойти от кибитки.

– Кто хозяин? – спрашивает он рядом стоящего мальчишку – сбегай, найди и скажи, что его ждут.

Мальчик быстро исполнил указ и привел хозяев, старую и молодую цыганку. Тех самых, что ворожили в селе Покровское.

Спрашивает Никита хозяев о висящем в их кибитке портрете: – Откуда у вас этот портрет и кто на нем изображен?

Не стали запираться цыгане о происхождении портрета. Уж слишком серьезно спрашивает их этот военный. Пожилая цыганка затараторила.

– Не своровала я портрет. Хозяйка сама мне его отдала. Хорошо я ей погадала, вот она и отблагодарила нас с дочкой. Замолчала цыганка. Тараща свои большие, черные на Никиту, словно пытаясь загипнотизировать со страху.

– И где проживают эти хозяева? – повторил свой вопрос Никита.

– Под селом Покровское мы стояли. Там нам его отдали. Добровольно, по согласию отдали.

Догадался Никита, что искать свою любимую надобно в том селе. Он вдруг сильно забеспокоился, вспомнив, что приказ был о том, чтобы расправиться с бунтовщиками того же самого села. Двойственные чувства наполнили его душу. Отдохнувшая полусотня казаков снялась с временного бивака и на рысях двинулась дальше. Только пыль стояла за ней, да стук ободьев колес о каменья на дороге. Наконец добралась до села. Уже видны дома, купола небольшой церквушки.

Никита поднял руку, и колонна остановилась.

– Пушку вперед – скомандовал он – заряжай. Всем отдыхать. Конные спешились и приступили спокойно варить кашу, составив ружья в козлы.

Конечно, мятежные жители заметили приближающихся всадников с их высоко торчащими над головами пиками. И пушку для устрашения, которую они демонстративно выставили перед ними. Никита не знал, как себя вести. Он оказался в сложном положении. Где-то там, в селе находится его любимая девушка… А как быть с долгом? Нет желания проливать кровь людскую у Никиты. Он принимает решение:

– Выстрел из пушки холостым зарядом – командует он пушкарям. «Огонь». Пушка бабахает, выпустив из жерла клубы дыма. Но свиста картечи не слышно. Не так уж много бунтовщиков находилось в селе, человек двадцать, не более. Из серьезного оружия – два охотничьих ружья, которые что и могут, то только по уткам, да и то мелкой дробью. У остальных вилы и рогатины. Заслышав выстрел из пушки догадались, что пришли к ним царские посланники – военные. Быстро все собрались на гумне, месте общего сбора. Предводителем восстания был избран Прокопий. Он и его помощница Маша, сменившая иглу для вышивания на ружье, стояли в кругу восставших крестьян.

– Что будем делать? – спрашивает Прокопий собравшихся – подошли к селу царские войска, казаки. И пушка при них. Уже и палить начали. Совладать с ними трудно будет.

Замолчал, сняв шапку с головы. Стал оглядывать собравшихся, ожидая кто, что скажет. Стоят мужики молча, склонив головы и потупив взгляд в землю.

– Надобно сдаваться. На милость царскую только и надежда – послышались робкие голоса – иначе всех поубивают или перевешают.