Геннадий Красухин: Мои литературные святцы

Не только потому, что эта литературная традиция, как и многие подобные ей, отжила свой век. В советских условиях она иногда наносит нам даже серьёзный вред. Нередко за псевдонимами прячутся люди, которые антиобщественно смотрят на литературное дело и не хотят, чтобы народ знал их подлинные имена. Не секрет, что псевдонимами очень охотно пользовались космополиты в литературе. Не секрет, что и сейчас для отдельных окололитературных типов и халтурщиков псевдонимы служат средством маскировки и помогают им заниматься всевозможными злоупотреблениями и махинациями в печати. Они зачастую выступают одновременно под разными псевдонимами или часто меняют их, всячески запутывая свои грязные следы. Есть случаи, когда такие тёмные личности в одной газете хвалят какое-нибудь произведение, а в другой через неделю охаивают его.

6 марта 1951 года в «Литературной газете появляется статья «Об одной заметке». Она заканчивалась так:

Говоря о неблагозвучных фамилиях, Бубеннов пишет, что «такие фамилии просто надо менять в установленном порядке». Во-первых, благозвучие фамилий – дело вкуса, а во-вторых, непонятно, зачем, скажем, драматургу Погодину, фамилия которого по паспорту Стукалов, вдруг менять эту фамилию в установленном порядке, когда он, не спросясь у Бубеннова, ограничился тем, что избрал себе псевдоним «Погодин», и это положение более двадцати лет вполне устраивает читателей и зрителей. «Любители псевдонимов, – пишет Бубеннов, – всегда пытаются подыскать оправдание своей странной склонности». Непонятно, о каких оправданиях говорит здесь Бубеннов, ибо никто и ни в чём вовсе и не собирается перед ним оправдываться.

А если уж кому и надо теперь подыскивать оправдания, то разве только самому Михаилу Бубеннову, напечатавшему неверную по существу и крикливую по форме заметку, в которой есть оттенок зазнайского стремления поучать всех и вся, не дав себе труда разобраться самому в существе вопроса. Жаль, когда такой оттенок появляется у молодого, талантливого писателя.

Что же касается вопроса о халтурщиках, который Бубеннов попутно затронул в своей заметке, то и тут, вопреки мнению Бубеннова, литературные псевдонимы ни при чём. Халтурность той или иной проникшей в печать статьи или заметки определяется не тем, как она подписана – псевдонимом или фамилией, – а тем, как она написана, и появляются халтурные статьи и заметки не в результате существования псевдонимов, а в результате нетребовательности редакций.

Константин Симонов (Кирилл Михайлович Симонов).

Но на этом дискуссия не закончилась. В «Комсомолке» 8 марта выступил Шолохов, горячо вступившийся за Бубеннова:

В конце концов, правильно сказано в статье Бубеннова и о том, что известное наличие свежеиспечённых обладателей псевдонимов порождает в литературной среде безответственность и безнаказанность. Окололитературные деляги и «жучки», легко меняющие в год по пять псевдонимов и с такой же поразительной лёгкостью, в случае неудачи, меняющие профессию литератора на профессию скорняка или часовых дел мастера, – наносят литературе огромный вред, развращая нашу здоровую молодёжь, широким потоком вливающуюся в русло могучей советской литературы».

«Кого защищает Симонов? Что он защищает? Сразу и не поймёшь, – заканчивает свою статью, которую назвал «С опущенным забралом…“, Шолохов. – Спорить надо, честно и прямо глядя противнику в глаза. Но Симонов косит глазами. Он опустил забрало и наглухо затянул на подбородке ремни. Потому и невнятна его речь, потому и не найдёт она сочувственного отклика среди читателей».

«Не хотел бы учиться у Шолохова только одному – той грубости, тем странным попыткам ошельмовать другого писателя, которые обнаружились в этой его вдруг написанной по частному поводу заметке после пяти лет его полного молчания при обсуждении всех самых насущных проблем литературы, – отвечает Симонов в «Литературке» 10 марта. – Моё глубокое уважение к таланту Шолохова таково, что, признаюсь, я в первую минуту усомнился в его подписи под этой неверной по существу и оскорбительно грубой по форме заметкой. Мне глубоко жаль, что эта подпись там стоит.

Михаил Семёнович Бубеннов, как видим, мощно продвинул вперёд кампанию, которая позже получила название борьбы с космополитизмом. Ведь было известно, что чаще всего брали псевдонимы писатели евреи. Но не для того, чтобы скрыть свою национальность. После революции было привычно говорить об ассимиляции. Хотелось, укореняясь в быт страны, которую ты ощущаешь родиной, причаститься к этому быту и новой фамилией: Светлов, Безыменский, Каверин, Лидин и т. п.