Шэ Лао - Развод

Положение Дина Второго в доме трудно было определить. Он не был слугой, жил почти на правах родственника, но когда супруги уходили из дому, оставался и за сторожа и за истопника. По мнению Чжан Дагэ, он был исключением, мужчиной без семьи и профессии. К чему держать прислугу, если есть человек, который за кормежку согласился присматривать за домом? Сам же Дин считал, что, если его выгонят, он, пожалуй, и так проживет, хотя полной уверенности у него не было. Но это мало его беспокоило.

Итак, Дин Второй ел хлеб Чжанов, но нашлись существа, которые ели хлеб Дина. Это были иволги. Они не улетали со двора, как будто горстки пшена им вполне хватало. Когда хозяева уходили, Дин Второй выносил птичек из дома и выпускал погулять. В своем птичьем мире эти пичуги тоже был исключением. Бесхвостые, с воспаленными глазами, с выщипанными перьями, со сломанными крыльями, - у каждой птички своя беда, которая и привела ее к Дину.

Поев, Дин Второй возвращался к себе и вел беседу с птичками. «Татуированный монах», «Крылатый тигр», «Барсоголовый» - у каждой птицы было свое прозвище. Себя Дин считал Сун Цзяном - «Благодатным дождем» [11] [11] «Татуированный монах», «Крылатый тигр», «Барсоголовый» - прозвища героев из народного китайского романа о повстанцах «Речные заводи» (XIV в.). Сун Цзян, «Благодатный дождь» - предводитель повстанцев. и нередко устраивал в своей комнате «собрания героев».

Вот и сейчас Дин Второй ушел к своим птичкам, а гостья помогала госпоже Чжан убирать посуду.

- Сючжэнь все еще живет при школе? - спросила гостья, вытирая палочки для еды. Речь шла о дочери Чжанов.

- Конечно! Не говори, сестра, в наш век вырастить дочь так сложно! - Госпожа Чжан плеснула кипяток в зеленое блюдце.

- Счастливая вы! Дети есть, муж - мастер на все руки. Дом - полная чаша.

- Да это так кажется, сестра. В каждой семье свои трудности. Все думают, Дагэ умный; ничего подобного. Только это между нами. О дочери не заботится, да и о сыне тоже. С утра до вечера устраивает дела родственников и друзей, а я одна - и купить и приготовить. Сын домой не ездит, дочь живет при школе - в общем, все на мне. Я, можно сказать, на побегушках; будто так и надо. В доме, разумеется, есть все - и поесть, и попить, и одеться, но никто не знает, что я живу хуже прислуги.

Госпожа Чжан улыбалась, но лицо ее покрылось красными пятнами.

- Прислуга, та хоть может отдохнуть. А я - никогда! С утра до ночи ни рукам, ни ногам нет покоя. А у вашего любимого Дагэ характер собачий, не знаешь, чего от него ждать. С людьми он вон какой обходительный, а придет домой, всю злость на мне срывает. - Госпожа Чжан вздохнула. - Кого винить в том, что мы родились женщинами? Так уж нам на роду написано. Все удовольствия - мужчинам, а нам - одни мучения! От судьбы не уйдешь! - Госпожа Чжан печально улыбнулась: пессимизм сменился покорностью.

- А вам и в самом деле нелегко, госпожа Чжан. Я часто говорю, таких людей, как вы, раз, два - и обчелся. За что ни возьметесь - постирать ли, приготовить ли, сбегать за покупками - все горит в руках.

Госпожа Чжан кивала, и от души как будто отлегло. А гостя продолжала:

- Если бы я хоть чуть-чуть походила на вас, то считала бы себя самой счастливой.

- Ну зачем вы так говорите! Вы хорошо справляетесь с хозяйством! - Госпожа Чжан не могла не похвалить гостью. - А сколько муж зарабатывает?

- Точно не знаю. Друзья и родственники редко платят, вместо этого дарят по праздникам чай. Чаю у нас больше, чем муки, но одним чаем не проживешь! Не надо было ему становиться врачом! Лечит-лечит и не знает: заплатят или нет. А стоило ошибиться, сразу упекли! Ни минуты спокойной нет, иногда умереть хочется. Смотрю, невесты и молодые женщины слоняются с утра до вечера, иглы в руки не возьмут, нитки не вденут, наряжаются - и все.

- Это верно! - поддакнула госпожа Чжан. - Но слоняются они днем, а ночью их колотят! Лучше вообще не

выходить замуж…

- А с какой завистью перезрелые девицы смотрят на

паланкин!

- О! - хором воскликнули женщины и умолкли.

Гостья погрела руки у печки и спросила:

- Тяньчжэнь еще не помолвлен?

- Этот старый черт, - госпожа Чжан бросила взгляд на кабинет, - с утра до вечера устраивает чужое счастье, а до родных детей ему дела нет!

- И не говорите, в наши времена с грамотными детьми нелегко, не то что с нами, глупыми.

- Просто не верится, что отца не интересуют дети! Просто не верится! - снова распалилась госпожа Чжан. - Ты видела, наверное, старшую дочку из дома Ци, они живут на улице Великой простоты. И собой она ничего, и руки золотые, и грамотная, по улицам без дела не мотается. Сказала я ему как-то о ней. Куда там! Слушать не хочет. Чего только не наговорил: и торговцы они, и девушка вся в. веснушках. А где ты видела девушку без веснушек? Положи побольше пудры, и нет веснушек, разве не так? Мне ведь нужно, чтобы сноха была человеком. Подумаешь, веснушки! Иностранки и те с веснушками! Я свое, он свое. А теперь она вышла замуж за полковника. С утра до вечера катается на автомобиле, и веснушки, оказывается, не мешают.