Анатоль Франс - Восстание ангелов

Роман «Восстание ангелов» был закончен в гнетущей предвоенной атмосфере, в нем чувствуется глубокая тревога писателя за судьбу людей. Как и в «Острове пингвинов», Франс негодует против капиталистов, для которых война — это коммерческое предприятие, и резко осуждает «неразумных европейцев, замышляющих взаимное истребление».

Во многих своих произведениях Франс противопоставлял буржуазной действительности образ ученого-гуманиста, хранителя величия и красоты человеческой мысли и культуры. Ученый книголюб появляется и на страницах романа «Восстание ангелов». Однако он претерпел разительные изменения и мало похож на своих предшественников. Писатель, придя к твердому убеждению о необходимости соединения мысли и действия, окунувшись в самую гущу общественной жизни и борьбы, далек теперь от идеализации мыслителя, живущего лишь среди старых книг и пожелтевших рукописей. Образ жалкого маньяка, библиотекаря Сарьетта — сатирическое развенчание такого духовного отшельничества. В противовес ему в романе ярко звучит тема активного вмешательства в жизнь, связанная по сюжету с восстанием ангелов против небесного самодержца,— тема бунта против несправедливости и ниспровержения ложных святынь. Этот бунтарский пафос — существенная черта произведения; здесь снова встает тема революции, уже возникавшая в романах «Остров пингвинов» и «Боги жаждут». Книга «Восстание ангелов» создавалась в годы реакции накануне первой мировой войны, в трудные для А. Франса годы тяжких раздумий, мучительных сомнений и горьких ошибок. Писатель сохраняет убежденность в неминуемой гибели буржуазного мира, но вопрос о революции рассматривается в романе не как практическая задача общественной борьбы, а вне конкретной социальной действительности, в некоем космическом плане, переносится в область фантастики. Вывод, к которому приходит в романе писатель, пессимистичен: революция не может привести к торжеству свободы и справедливости, в результате ее угнетенный становится тираном, а бывший тиран — жертвой нового насилия. Таков мрачный аллегорический смысл сна Сатаны — одного из важнейших эпизодов романа, являющегося ключом к произведению. Трагический образ Сатаны возникает в творчестве Франса почти одновременно с таким же трагическим образом Эвариста Гамлена («Боги жаждут»). Однако следует помнить, что роман «Восстание ангелов» не закончен и финал первой части нельзя считать окончательным выводом из всего произведения. Немаловажно и то обстоятельство, что роман писался в период реакции; пессимизм Франса — автора «Восстания ангелов» — в значительной степени объясняется слабостью современного ему социалистического движения во Франции, а также его разочарованием в буржуазных революциях, которые, как он видел, привели лишь к победе ненавистного писателю буржуазного строя. Но ограниченность буржуазных революций, никогда не посягающих на основы частнособственнического общества, писатель ошибочно возводил в закон развития всякой революции вообще. Только Октябрьская социалистическая революция в России заставила А. Франса пересмотреть свои взгляды и решительно встать на ее сторону.

Таким образом, роман «Восстание ангелов» был в творчестве Франса не только одним из блестящих образцов сатирического мастерства, богатства фантазии, виртуозности стиля; он был выражением и тех мучительных сомнений, тех трагических противоречий, в которых билась мысль писателя и которые были в дальнейшем разрешены самой жизнью.

Художественное своеобразие романа «Восстание ангелов» определяется причудливым сочетанием двух планов: реального в фантастического, конкретного и символического. Эпизоды из жизни предвоенного буржуазного Парижа сменяются апокалиптическими картинами, парижский кабачок, по воле автора, соседствует с престолом бога и адской бездной; мудрый Нектарий, перед глазами которого прошли века истории, встречается на страницах книги с любимицей националистической публики, певичкой Бушоттой. Так же как и в «Острове пингвинов», Франс обращается к приему аллегорического повествования; однако аллегория здесь лишена той конкретной основы, которая была присуща ей в «Острове пингвинов». Стремление к аллегорической фантастике характерно для последнего периода творчества Франса. Он думал написать еще один роман в таком плане — «Циклоп», где, рассказывая о судьбе Полифема и других циклопов, переживших человеческий род, писатель хотел затронуть ряд философских и социальных проблем. «Это должна была бы быть,— писал Франс,— трагическая и шутовская сатира… в духе „Восстания ангелов“ и „Острова пингвинов“».