Рабиндранат Тагор - Стихотворения. Рассказы. Гора

Кораблик мой бумажный, по прихоти игры,
Везет мои игрушки — мечты былой поры.
Когда он к вам причалит в предутренней тиши,
Его себе возьмите по прихоти души.

Чем безутешней жизни внешней утраты, боль обид,
Тем ярче внутренний светильник пускай в душе горит.

Столепестковый лотос —
Сокрылся день во мраке небосвода.
Но с новым словом, с упованьем новым,
С дерзаньем новым и сияньем новым
Он выйдет на берег восхода.

Жасмин, взглянув на солнце в день погожий,
Сказал душистым языком:
«Когда же наконец я стану тоже
Таким большим цветком!»

Цветок увял и так решил: «Беда,
Весна ушла из мира навсегда!»

Шипы — моя вина, прощенья нет вине,
Но виноваты ли цветы перед людьми?
Пускай мои шипы останутся при мне,
А ты цветок возьми.

Для богача дворец — как жадный демон Р а ху {51} 51 Стр. 132. Pаxy — по индийской мифологии, демон, заглатывающий луну (этим объясняются лунные затмения). ,
И, связан по рукам, богач подвержен страху,
А в доме бедняка не думают о злате,
И руки бедняка свободны для объятий.

Мечта горы — летать; несбыточен полет,
Но в виде облака мечта ее плывет.

«Послушай, — утренней звезде
Промолвила луна. —
Когда редеет мрак везде,
Но даль еще темна,
Зачем с улыбкой озорной
Ты светишь средь небес?
Иль день взошел? Иль мрак ночной
Уже совсем исчез?
Родившись между светом дня
И сумраком ночным,
Сбиваешь с толку ты меня
Сиянием своим».

Непутевое облако самонадеянно
Тратит золото утра, и вечером поздним,
Разорись, обнищав, уплывает рассеянно.

Все звезды я считал, не уставая, —
Пока считал, прошла пора ночная;
Все, что искал я, — потерял сполна.
Пойми: тогда желанное добудешь,
Когда пустым и жадным ты не будешь…
Кто в силах море вычерпать до дна?

Ты прав, когда плохое отвергаешь, —
Все без остатка, незнакомый с жалостью,
Но почему же ты пренебрегаешь
Хорошим, — даже самой малой малостью?

Обычай неба не таков,
Чтобы в силки поймать луну:
Она сама, и без силков,
Ликует у него в плену.

Не тем себя сиянье возвеличило,
Что светит в беспредельной высоте,
А тем, что добровольно ограничило
Себя росинкой на листе.

Одно — всегда одно, и больше ничего,
А двое создают начало одного.

Различья будешь признавать, —
найдешь единство на земле,
Различья будешь истреблять, —
в огромном возрастут числе.

Только тот, чьи глаза могут розы увидеть весной, —
Пусть заметит шипы только тот, не другой, не иной!

Шел от чужих дверей, познав потери,
Тот, кто хорошее творил,
А тот, кто пламенно любил, все двери
Своей любовью отворил.

Подвластно дело человеку, — известно мудрецам.
Но человек, подвластный делу, — да это стыд и срам!

Мы поняли, что жизни цену лишь смерти придает печать,
Вот почему ценою жизни бессмертье мы хотим познать.

Если самого себя станешь выше головой,
Голову склони к себе, чтобы стать самим собой.

Любовь он превратил в игру, в торговлю, в шутовство,
Но издали она глядит на выверты его.

Бессмертье — истина, исполненная света,
И постоянно смерть доказывает это.

Иль женщинам нельзя вести борьбу,
Ковать свою судьбу?
Иль там, на небе,
Решен наш жребий?
Должна ль я на краю дороги
Стоять смиренно и в тревоге
Ждать счастья на пути,
Как дара неба… Иль самой мне счастья не найти?
Хочу стремиться
За ним в погоню, как на колеснице,
Взнуздав неукротимого коня.
Я верю: ждет меня
Сокровище, которое, как чудо,
Себя не пощадив, добуду.

Не робость девичья, браслетами звеня,
А мужество любви пусть поведет меня.
И смело я возьму венок мой брачный,
Не сможет сумрак тенью мрачной
Затмить счастливый миг.
Хочу я, чтоб избранник мой постиг
Во мне — не робость униженья,
А гордость самоуваженья,
И перед ним тогда
Откину я покров ненужного стыда.
Мы встретимся на берегу морском,
И грохот волн обрушится, как гром, —
Чтоб небо зазвучало.
Скажу, с лица откинув покрывало:
«Навек ты мой!»
От крыльев птиц раздастся шум глухой.
На запад, обгоняя ветер,
Вдаль птицы полетят при звездном свете.