Михаил Садовяну - М. Садовяну. Рассказы. Митря Кокор. Л. Ребряну. Восстание

Учитель ответил спокойно, будто давно этого ждал:

— Хорошо, сейчас приду… — Увидев, однако, что жандарм стоит неподвижно, он добавил: — Ты хочешь, чтобы мы пошли вместе?.. Еще лучше!

Он осмотрелся. Никак не мог вспомнить, куда положил шляпу. Наконец увидел, что она на столе, но сперва взял пальто и опять спросил жандарма:

— Детей отпустить домой или?..

Жандарм пожал плечами — он, мол, ничего не знает.

— Впрочем, зачем же отпускать? — продолжал Драгош. — Бумбу Штефан, выйди на кафедру! Последи за порядком и записывай на доске всех непослушных и тех, кто шумел! Понял?.. А вы, дети, сидите смирно, я скоро вернусь!

Говоря это, Драгош смотрел на жандарма, стараясь прочесть хоть что-нибудь на его физиономии, но лицо жандарма ничего не выражало. Выйдя на улицу, учитель сказал уже тверже:

— Мне нужно на минуту зайти домой, не то жена бог весть что подумает.

Флорика пришла в ужас, увидев мужа в сопровождении жандарма, и разрыдалась, проклиная все на свете. Старуха мать заплакала вслед за ней.

— Да замолчите вы, не оплакивайте меня, я еще не умер! — прикрикнул Драгош, раздраженный их причитаниями. — Замолчите, я ведь даже не знаю, зачем меня вызывают.

— Одевайся, свекор, побыстрее и пойди с ним, не сиди, как пень! — крикнула Флорика.

Старик заспешил, словно пробудившись ото сна. Учитель хотел что-то сказать родным, ради этого он и зашел домой вместе с жандармом. Поняв, что задерживаться больше нельзя, он растерянно пробормотал:

— Если уж так случится, что не вернусь, то… Впрочем, нет, я лучше все скажу отцу, он ведь пойдет со мной… Ну а теперь пошли!

Он подумал, что надо бы поцеловать жену, хотя бы ее, но сдержался, опасаясь, как бы это не оказалось плохим предзнаменованием либо не испугало ее еще больше. Выходя, он тихо произнес:

— Ну, доброго здоровья всем!

Перед жандармским участком стояла двуконная повозка Лупу Кирицою. У учителя екнуло сердце, и он спросил:

— Куда собрался, дед Лупу?

— Не знаю, господин учитель! — с готовностью ответил старик. — Мне велели явиться с повозкой и сеном для лошаденок, вот я и прибыл.

Унтер Боянджиу поджидал Драгоша во дворе и встретил его со вздохом облегчения, будто боялся, что тот не придет. Они, как всегда, пожали друг другу руки и вошли в канцелярию.

— Что случилось, господин унтер? Из-за чего вы меня оторвали от уроков? — удивленно, словно ничего не подозревая, спросил Драгош, хотя в глубине души не сомневался, что это последствие гнева Мирона Юги.

Боянджиу неопределенно развел руками, давая понять, что он тут ни при чем. Затем он сообщил учителю, что получил телеграфный приказ срочно отправить его в Питешти и доставить лично к господину префекту.

— А в чем дело, господин унтер? — почти торжественно спросил Драгош.

— Я получил приказ, господин Драгош, и обязан его выполнить! — ответил Боянджиу. — Я, конечно, сожалею, но…

— Вас я ни в чем не виню! — сказал Драгош. — Просто думал, вы знаете, в чем дело, хотя, в сущности, это ничего бы не изменило… Когда я должен ехать?

— Как можно скорее! Так мне приказано! — ответил унтер. — Но если хотите кое-что прихватить из дому, можно задержаться еще на часок, не больше, потому что до Питешти путь не близкий, а клячи деда Лупу…

— Очень хорошо… — перебил его учитель, стараясь сохранить достойный вид и победить охватившее его волнение. — Слышишь, отец, какой получен приказ?.. Так вот, пойди сейчас быстренько в школу и распусти детей по домам, а то я их оставил там одних. Потом скажи Флорике, чтобы она принесла мне что-нибудь на дорогу, пусть сама решит что, да, главное, поскорей, пусть не тратит время попусту и не задерживает господина унтера.

Боянджиу предложил учителю стул, и они принялись разговаривать о всяких пустяках. В канцелярию на минуту заглянула и жена Боянджиу, осведомилась у Драгоша, как поживает Флорика. Затем, минут через тридцать, прибежал Николае, брат учителя, который узнал обо всем от посторонних. Потеряв голову от испуга и гнева, он крикнул, что пойдет к старому барину Мирону и на коленях будет его просить. Боянджиу рассердился: нечего доставлять ему неприятности, не то он тоже заговорит по-иному… Пришла и Флорика с едой и сменой белья.

— Теперь, господин Драгош, вы готовы? — спросил унтер. — Можете отправляться? — Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь в комнату жандармов и приказал: — Богза!.. Давай!.. Поехали!

На пороге вытянулся, щелкнув каблуками, вооруженный жандарм.

Во дворе и на улице собралось человек тридцать крестьян. Весть о том, что учителя арестовали, мигом разнеслась по селу. Увидев собравшихся, Боянджиу нахмурился, опасаясь осложнений. Но все-таки сдержался и стал мягко увещевать крестьян: