Уильям Моэм - Бремя страстей человеческих

— Тебе-то хорошо, — говорила Милдред. — Ты знать не знаешь всех неприятностей, которые терпишь из-за ребенка. А вот как бы тебе понравилось сидеть возле нее посреди ночи оттого, что ее милости расхотелось спать?

В душе Филипа пробуждались воспоминания детства, казалось, давным-давно позабытые. Он пересчитывал пальчики на ножках ребенка:

— Раз, два, три, четыре, пять — вышел зайчик погулять…

Возвращаясь вечером домой и входя в гостиную, Филип прежде всего искал взглядом девочку, игравшую на полу; у него становилось тепло на душе, когда, завидев его, она принималась лепетать от удовольствия. Милдред научила девочку звать его папой, и, когда ребенок впервые назвал его так без подсказки, она хохотала до слез.

— Интересно, отчего ты ее так любишь? — спросила Милдред. — Потому, что она моя, или ты точно так же любил бы всякого ребенка?

— Я никогда не знал других детей, так что не могу тебе ничего сказать,

— ответил Филип.

К концу второго семестра, проведенного им в больнице на практике, Филипу повезло. Дело было в середине июля. В один из вторников он отправился в кабачок на Бик-стрит и встретил там Макалистера. Они посидели, поговорили об отсутствующих друзьях; немного погодя Макалистер ему сказал:

— Да, между прочим, мне посчастливилось сегодня услышать об одном заманчивом дельце — акции Нью-Клейнфонтейна, это золотой прииск в Родезии. Если хотите рискнуть, сможете немножко заработать.

Филип с нетерпением ожидал такого случая, но теперь, когда он представился, им овладела нерешительность. Он отчаянно боялся потерять деньги. По натуре он не был игроком.

— Мне бы очень хотелось, — сказал он, — но не знаю, могу ли я позволить себе рисковать. Сколько я потеряю, если дела пойдут плохо?

— Видно, зря я затеял этот разговор. А мне казалось, что вы так об этом мечтали, — холодно возразил Макалистер.

Филип почувствовал, что Макалистер считает его непроходимым ослом.

— Да, мне страшно хочется немного поднажиться, — засмеялся он.

— Нельзя нажить деньги, если боишься рискнуть деньгами.

Макалистер переменил тему разговора. Филип отвечал ему, но из головы у него не выходило, что в случае удачи маклер станет прохаживаться на его счет. У Макалистера был злой язык.

— Если вы не возражаете, я все-таки хочу рискнуть, — взволнованно сказал Филип.

— Ладно. Куплю вам двести пятьдесят акций, и, как только увижу, что они поднялись на два с половиной шиллинга, тут же их продам.

Филип быстро подсчитал, сколько это составит, и у него даже слюнки потекли: тридцать фунтов — ведь это для него настоящая находка, а судьба явно перед ним в долгу.

На следующее утро за завтраком он рассказал об этом Милдред. Она считала, что он сглупил.

— Никогда еще не видела, чтобы кто-нибудь заработал деньги на бирже, — сказала она. — Да и Эмиль всегда говорил: на бирже денег не зашибешь — вот что он говорил!

По дороге из больницы домой Филип купил вечернюю газету и сразу же отыскал в ней биржевой бюллетень. Он ничего не смыслил в этих делах, и ему нелегко было найти акции, о которых говорил Макалистер. Он увидел, что они поднялись. Сердце его дрогнуло от радости, и он с ужасом подумал, что Макалистер мог забыть об их уговоре или отказаться от покупки акций по каким-нибудь соображениям. Макалистер обещал прислать ему телеграмму. Филип не стал дожидаться трамвая. Он вскочил на извозчика, хотя это было непозволительной роскошью.

— Мне нет телеграммы? — спросил он, врываясь в квартиру.

— Нет, — ответила Милдред.

Лицо его вытянулось; огорченный до глубины души, он тяжело опустился на стул.

— Значит, он все-таки не купил на мою долю. Черт бы его побрал, — пробормотал он сердито. — Вот не везет! А я целый день только и думал, что я сделаю с этими деньгами.

— А что ты хотел с ними сделать? — спросила она.

— Чего сейчас об этом говорить? Ох, как мне нужны были эти деньги!

Она рассмеялась и протянула ему телеграмму.

— Я пошутила. На, я ее распечатала.

Он вырвал телеграмму у нее из рук. Макалистер купил ему двести пятьдесят акций и продал их с барышом в два с половиной шиллинга, как и предполагал. На следующий день должен был прийти перевод. Филип был зол на Милдред за ее жестокую выходку, но злость тут же прошла.

— Для меня это так важно, — радостно закричал он. — Если хочешь, я куплю тебе новое платье.

— Да, мне давно не мешает купить что-нибудь новое, — ответила она.

— Знаешь, что я придумал? Я сделаю себе в конце июля операцию.