Арчибальд Кронин - Цитадель

Пауза. Эндрью ожидал, что Кристин будет продолжать спор. Но, не дождавшись, спросил раздраженно:

— А почему мне, собственно, завидовать Луэллину?

— Потому что он такой мастер своего дела, так много знает... ну, и больше всего потому, что у него столько всяких высоких званий.

— В то время как я только ничтожный бакалавр медицины шотландского университета! О Господи! Теперь я знаю твое истинное мнение обо мне! — Он в гневе соскочил с постели и, как был, в пижаме, принялся ходить по спальне. — Но какое значение имеют эти почетные звания и степени? Чистейшая мишура! Важен метод, способности к клинической работе. Я не верю во всю эту чепуху, которую нам подносят в учебниках. Я верю только в то, что слышу при помощи моего стетоскопа. А это — очень много, имей в виду, если ты этого не знала. Мои наблюдения над больными углекопами начинают открывать мне важные вещи. Может быть, я в один прекрасный день очень вас удивлю, миледи! Черт возьми, недурное положение вещей, когда человек просыпается в одно воскресное утро, и его жена ему заявляет, что он невежда!

Сидя в постели, Кристин достала свои принадлежности для маникюра и принялась полировать ногти, ожидая, пока Эндрью кончит.

— Ничего подобного я не говорила, Эндрью. — Ее спокойный тон еще больше разозлил Эндрью. — Просто ты, мой друг, не желаешь всю жизнь оставаться в ассистентах. Ты хочешь, чтобы люди тебя слушали, обратили внимание на твою работу, твои идеи... ну, ты понимаешь, что я хочу сказать. Будь у тебя какая-нибудь действительно солидная ученая степень — доктора медицины или... ну, хотя бы члена Королевского терапевтического общества, это бы создало тебе положение.

— Члена Королевского терапевтического общества, — повторил он машинально. — Так вот что самостоятельно придумала эта маленькая женщина!.. Недурно после практики в шахтерском поселке! — Он говорил с убийственной иронией. — Как ты не понимаешь, что это звание дается только венценосцам Европы!

Он хлопнул дверью и ушел в ванную бриться. Но через пять минут опять появился в спальне с покаянным и взволнованным видом. Подбородок был выбрит только наполовину, другая половина намылена.

— Так ты думаешь, что я бы мог этого добиться, Крис? Ты совершенно права. Не хватает только нескольких новых званий на дощечке с моей фамилией, и наше дело в шляпе! Но экзамен на Ч.К.Т.О. — самый трудный из всех экзаменов на медицинскую степень. Это... это просто убийственная штука! И все же... я думаю... погоди, я разыщу все подробности в справочнике.

Он помчался вниз за медицинским справочником. Когда он воротился, лицо его выражали сильнее разочарование.

— Безнадежнее дело! — пробурчал он огорченно. — Придется на него махнуть рукой. Я тебе говорил, что это немыслимый экзамен. Предварительно дается письменная работа на иностранных языках. На четырех языках — латинском, французском, греческом и немецком — и два из них обязательны! А я языков не знаю. Мне знакома только кухонная латынь — misce, alba, mitte decem. Что касается французского...

Кристин не отвечала. Наступило молчание. Эндрью стоял у окна, мрачно глядя на пустынную дорогу. Наконец он обернулся, хмурый, взволнованный, не в силах расстаться с заманчивой мыслью.

— Черт возьми, Крис, а почему бы мне не изучить эти языки для экзамена?

Маникюрные ножницы и пилочки полетели на пол. Кристин вскочила с постели и стиснула мужа в объятиях.

— Вот этого самого я и ждала от тебя, милый! Вот теперь заговорил настоящий Эндрью. Я... я, пожалуй, могла бы тебе помочь, не забывай, что твоя старушка — отставная учительница!

Они весь день возбужденно строили планы. Троллоп, Чехов и Достоевский были перетащены в запасную спальню, а гостиная очищена для предстоящих занятий. И в этот же вечер Кристин приступила к обучению мужа. То же самое было и на другой и на третий день...

Порой Эндрью это представлялось в высшей степени комичным. Он, казалось, слышал издалека насмешливый хохот богов. Сидя за столом подле жены в глухом уэльском городке шахтеров, бормоча за ней «caput, capitis» или «Маdame, est il possible, que...», продираясь сквозь гущу склонений, неправильных глаголов или читая вслух Тацита и какую-то патриотическую хрестоматию «Pro Patria», откопанную ими, он иногда вдруг болезненно вздрагивал и откидывался на стуле при мысли: «Что, если бы Луэллин мог нас увидеть сейчас — то-то посмеялся бы! А ведь это еще только начало, еще предстоят все медицинские предметы!»

К концу второго месяца в «Вейл Вью» стали периодически прибывать целые пачки книг из лондонского отделения Интернациональной медицинской библиотеки. Эндрью начал с того, на чем он остановился, выйдя из колледжа. Очень скоро он обнаружил, что слишком многому не доучился. Он был ошеломлен открытием, как далеко за это время ушла вперед биохимия в ее применении к терапии.