Джон Фанте - Мечтатель

И я остался один в своей комнате. Сел и попытался работать. И хотя в уме у меня вспыхивала та страсть, с которой миссис Флорес смотрела на Кристо, на бумагу она переноситься не хотела.

Нет, никак не хотела. Через три дня единственными сливками работы мозга, которыми я мог похвастаться, были лишь комки мятой бумаги. Я ходил взад-вперед по скрипучему полу. Колошматил себя по голове, катался по кровати, таращился в потолок. Бдительно прислушивался ко всем звукам дома. Каждое утро я слышал, как Кристо уходит. Возвращался он обычно только поздно вечером, иногда заполночь. На третьем этаже обитали два других жильца. У старого мистера Эшли что-то было с сердцем, и слышали его редко. Второго человека я ни разу не видел и вообще не знал. Теперь же я ловил себя на том, что постоянно прислушиваюсь к кошачьему шелесту гуарачей миссис Флорес. Даже имя ее меня беспокоило. Я твердил себе, что с ее молодостью и красотой ее должны звать Долорес или Мария — или что-нибудь в этом же роде, соответствующее темной красе ее лица.

Каждое утро, после того, как Кристо уходил, я слышал, как она ходит по его комнате. Вытирает пыль, заправляет ему постель. Всхлипы ее доносились, словно трепет голубки в западне.

От старого Эшли я узнал о ней кое-что. Он в этом доме жил уже лет двадцать.

Помнил, как миссис Флорес его купила три года назад. Мужа ее убили на фронте.

Тот оставил ей столько, что хватило на дом. Если Эшли и подозревал, что она влюблена в Кристо, то виду не показал. Но интересно, что сразу же он заговорил о филиппинце. Кристо работал на фруктовую компанию, служил нарядчиком на складе.

Я поговорил с Кристо через неделю. Тогда-то в первый раз я и увидел его комнату.

Дело было после заката еще одного стерильного дня, когда на бумаге ничего не осталось. Он постучал в дверь, разделявшую наши комнаты. Когда я ответил, ключ в замке повернулся, и он открыл дверь.

— Здрасьте, — сказал он. — Хотите немного выпить? — И нахмурился, видя, в каком состоянии моя комната.

— Миссис Флорес обещала мне корзину для мусора, — сказал я.

— Трудная работа, да? — спросил он, кивая на машинку.

Мне этот Кристо нравился. Вот, по крайней мере, один человек, понимающий мои проблемы. Он отступил на шаг и поклонился в сторону своей комнаты.

— Добро пожаловать.

При виде его жилища у меня захватило дух. Я уже почти забыл, что такие места существуют. Там стояли лампы: три мягко светившихся торшера лили электричество на комнату, так богато обставленную, что я не поверил своим глазам. В одном углу был камин. Перед ним стояли два роскошных кресла из красной кожи, между ними низенький столик, а на столике в элегантной простоте размещались графин ликера, ваза с кубиками льда и поднос с бокалами.

Ошеломленный, я завертел головой. На всех стенах висели репродукции Курье и Айвза в дорогих рамах. Комната была угловой, и две стены ее были облицованы сучковатыми сосновыми панелями и залиты ярким лаком. Я коснулся драпировок, закрывавших двойные окна. Золотые узоры из набивного ситца на синем фоне. И все это время Кристо наблюдал за мной, довольный. Стоя у камина, он смешал два коктейля, спокойно улыбаясь одними уголками губ. Казалось, он приглашает меня все тут осмотреть. Я же рыскал везде, открывал все двери. Вот чулан с его одеждой. Как и можно было ожидать, все костюмы висят аккуратно, будто безголовые фигуры его самого. А вот его галстуки — не так много, как я предполагал, всего дюжина или около того, — но каждый приковывает взор немедленно. Я закрыл дверь и замер перед следующей.

— Вы не возражаете? — спросил я. — Можно уже до конца посмотреть?

— На здоровье.

Там была ванная. Абсолютно личная ванная Кристо Сьерры. Когда я увидел стойку душа за панелями матового стекла, то впервые позавидовал Кристо.

— Вам повезло, — сказал я ему.

Он отмахнулся от меня, пожав плечами. Передал коктейль. Я подошел к вазе с фруктами и композиции из цветов, что стояли на столике рядом с тахтой.

— Так вы и цветы тоже любите? — спросил я.

— Нет.

— А миссис Флорес вам нравится?

— Прекрасная женщина, — ответил он, обоводя рукой комнату. — Дала мне все это. Рента — пять в неделю. Хочу платить больше. Не берет.

— У нее хороший вкус.

— Прекрасная женщина. Но не для Кристо Сьерры.

— Я слышу ее тут каждый день. Она плачет.

— Я знаю. Ничем помочь не могу. Не мой тип.

Мне стало интересно, какой тип — его, но спрашивать я не стал.

Мы развалились в кожаных креслах, покуривая и потягивая коктейли. Казалось, мы знали, что впереди — серьезный разговор. Мы осушили бокалы, и он налил еще.