Орасио Кирога - Анаконда

Между тем из Буэнос-Айреса приходили письма: «Я не в силах с этим примириться». «Я очень скучаю». «Я бы на твоем месте полетела на крыльях к твоей Хульете». «Не можешь ли ты приехать хотя бы на пару дней?»

Рамос отвечал, что именно потому, что любовь его сильна, он должен остаться. И действительно, дела все еще находились в таком состоянии, что ему нечего было и мечтать об отъезде.

Но вот однажды вечером он получил телеграмму от Хульеты: она тяжело больна. Его стократно возросшая любовь испытала глубокое потрясение, и Рамос с горечью подумал о своей неоконченной работе. Тем не менее он отправился к управляющему, который сухо заметил ему о нежелательности его отъезда. Но Рамос настаивал: его невеста при смерти.

Оказавшись в Буэнос-Айресе, он помчался к своей невесте. Навстречу ему выбежала Хульета.

— Наконец-то ты приехал! — смеялась она. — Держу пари, что не будь телеграммы, тебя бы сейчас здесь не было!

Но Рамос слишком сильно любил ее все эти три месяца, чтобы горечь страшного одиночества не проникла глубоко в его душу.

— Ты не должна была этого делать, — проговорил он наконец.

— Но ведь я хотела тебя видеть!

— Да, а когда я вернусь, меня уволят.

— Подумаешь! — Она обняла его.

Вечер прошел неспокойно. Когда Рамос сказал невесте, что на следующий день ему нужно уехать, Хульета стала мрачной и недовольной.

— Да, я знаю, ты уезжаешь, потому что не любишь меня.

— Нет, не в этом дело! Не умирать же мне здесь с голода!

— Не знаю, ничего не знаю! Ты уезжаешь, потому что не любишь меня.

Юноша вернулся в Сальту в подавленном состоянии. Казалось, что за время этой поездки он постарел на несколько лет. Через четыре дня он получил письмо от Хульеты, в котором девушка сообщала, что порывает с ним: так будет лучше для них обоих.

Рамос прекрасно понимал, что письмо это Хульета написала под влиянием матери, которой наконец удалось одержать верх. Но у него оставалась еще работа, его работа. Юноша, которому довелось голодать долгие годы, понимал, что эта жизненная необходимость в конце концов захватит его. Он сможет разбогатеть и возможно даже будет счастлив. Но управляющий не любил держать на работе женихов и заявил Рамосу, что предпочитает нанять другого бухгалтера, менее подверженного любовным неурядицам.

У Рамоса не осталось ничего. Снова голод, потом работа в какой-нибудь компании за сто песо, и так всю жизнь. Любовь, счастье, а главное, вера в себя — все кануло в вечность,

Однажды в воскресный день, когда Рамос направлялся в Линиерс, в вагон вошла сеньора с двумя детьми. Поезд тронулся, и сеньора, не успев отдышаться, опустилась на скамейку напротив Рамоса. Он смотрел в окно. Когда он обернулся к сеньоре, они тотчас же узнали друг друга. Окинув быстрым взглядом ее одежду, Рамос смущенно поздоровался. Она улыбнулась ему, приятно удивленная, тоже предварительно окинув его одежду еще более быстрым взглядом. Она очень располнела, и на лице ее было написано полное счастье.

— Вы часто ездите по этой дороге? — спросила она.

— Нет, я здесь случайно…

— Какая удача! Будет не так скучно… Лето мы проводим в Аэдо… У нас там ферма.

Она говорила гораздо больше, чем он.

— Вы женаты? — спросила она с искренним интересом.

— Нет…

— А я вышла замуж через год…

Она улыбнулась и скромно замолчала. Но вот она снова улыбнулась, на этот раз совершенно открытой улыбкой, ведь вот уже шесть лет как она замужем и имеет двоих детей.

— Вы помните о телеграмме, которую я вам послала? Когда я вспоминаю… Чича, подними чулки! — она со счастливым видом обратилась к ребенку, который беспрерывно влезал на сиденье и слезал с него. Рамос искоса взглянул на детей. Девочки были прекрасно одеты, так одевают своих детей лишь женщины, которые с первого дня семейной жизни имеют мужа с положением,

Поезд подходил к Линиерс, и Рамос стал прощаться, снова чувствуя на себе ее быстрый взгляд.

«Разумеется, — грустно подумал он, вспоминая тонкие чулочки детей, — я ни на что не годен».

Все это значительно раньше предвидела ее мать.

«…Одним словом, поскольку мой приезд задерживается до конца июня, а мне ни в коем случае не хотелось бы лишиться этого, я и настаиваю, чтобы ты обвенчался с нею. Я написал сегодня ее семье, и тебя там ждут. Что же касается полномочий… и т. д…»