Орасио Кирога - Анаконда

Дверь устояла, ведь она была толщиной в три дюйма, зато рог вошел в нее, как в масло, и застрял, вонзившись так глубоко, что проткнул ее насквозь; а животное снаружи ревело и било ногами, делая отчаянные усилия, чтобы освободиться.

Ну так вот, первой мыслью трех друзей было открыть окно и застрелить носорога, пока он не убежал. Но когда они увидели, что носорогу, несмотря на всю его ярость, не удастся вытащить свой рог, они из охотников снова превратились в естествоиспытателей и почувствовали неодолимое желание поймать носорога живым. Как хорошо они могли бы изучить его, ведь он будет совсем рядом! Но что предпринять, пока он, бешено вырываясь, не освободил наконец свой рог?

— Я придумал! — воскликнул вдруг один из них. — Я знаю, что делать! Мы просверлим рог отсюда, изнутри, и проденем в отверстие маленький ломик. Пусть попробует вытащить его!

— Браво! Браво! — закричали остальные, потому что идея была превосходной. Они тотчас бросились искать бурав и принялись сверлить рог. Это была трудная работа, так как рог непрестанно двигался вверх и вниз, из стороны в сторону, но в конце концов они его просверлили и тут же просунули в отверстие железный ломик.

Готово! Как ни силен носорог, он уже никогда, никогда не сможет вырваться. Утром они ему свяжут ноги и продержат в плену до тех пор, пока он не станет послушным, — таковы уж носороги.

А тем временем, пока день еще не наступил, животное металось, пытаясь высвободить свой рог, но железный ломик, особенно если он короткий, сильнее десятка носорогов, и трое друзей были спокойны и уверены, что он не убежит. Они падали от усталости, пот с них струился ручьем, поэтому они искупались и вернулись в комнату отдохнувшие и освеженные. Всю ночь друзья потягивали кофе, сидя вокруг рога, и время от времени, чтобы развлечься, щекотали его перышком.

Когда в перспективе у человека без положения возникает женитьба, человек этот оказывается способным на любые подвиги ради материального благосостояния. Победа почти всегда остается за ним, ибо к действию его побуждают его любовь, чувство ответственности и безграничная вера в собственные силы. Но если стимулирующим фактором является ее любовь, то дело, как правило, имеет иной исход.

Рамос был очень беден, когда на пути ему встретилась Хульета. Выдавая полисы в одной из страховых компаний, он зарабатывал всего сто тридцать песо; юноша прекрасно понимал, что, получай он даже в несколько раз больше, ему и тогда нечего было бы предложить родителям своей невесты. Дело в том, что существует обычай, согласно которому принято дарить избраннице своего сердца определенное состояние. Любовь, однако, оказалась сильнее всего, и Рамос обручился. А это означало немедленное избавление от холостяцкой лени во всем, что касалось материального положения.

Прежде Рамос никогда не верил в свои силы. За всю свою однообразную жизнь он так и не совершил бы ни одного решительного поступка, если бы любовь не пробудила в душе его стремление во что бы то ни стало выбраться из нищеты. Он обнаружил в себе качества, о которых раньше и не подозревал, и добился места на сахарном заводе в городе Сальта. А поскольку труд рабочих на этом заводе оплачивался почти одинаково, даже для малосведущего работника дело не представлялось слишком тяжелым. К тому же Рамос был достаточно способным человеком, и любовь Хульеты придавала ему силы.

В тот вечер, когда он поведал ей о своих планах, Хульета долго плакала, то вдруг становясь безразличной и задумчивой, то бросаясь в его объятия. Сальта! Ах, это так далеко! Разве нельзя остаться здесь? Разве они не могли бы прожить на сто тридцать песо?.. Рамос сохранял несколько больше здравого смысла и на ее последние слова только грустно покачал головой. К тому же ведь он уезжает не навсегда! Он уверен, что за два года соберет много-много денег, завяжет деловые связи… и они поженятся. И поскольку эти несколько слов: «когда мы поженимся» — вызывают у невест настроения, ничего общего не имеющие с грустью, Хульета вновь была исполнена надежд, мужества и веры в будущее. И вот юноша отправился в Сальту.

Когда Рамос прибыл на сахарный завод, документы пеонов находились в таком состоянии, что для установления хотя бы относительного порядка ему потребовались целые сутки. Он так усердно работал и проявлял такое терпение в обращении с пеонами — а ему приходилось разбираться в экономической диалектике двухсот индейцев, — что управляющий сразу же обратил на него внимание. Однако он ему не подал вида, что было весьма благоразумным с его стороны.