Альфонс Доде: Тартарен на Альпах

10 августа 1880 года, въ часъ пресловутаго солнечнаго заката, прославленнаго Путеводителями Жоанна и Бедекера, густой желтый туманъ заволакивалъ вершину Риги (Regina montium) и громадный отель, совсѣмъ не подходящій къ суровому горному пейзажу, знаменитый Риги-Кульмъ, куда съѣзжаются на одинъ день и на одну ночь толпы туристовъ восхищаться закатомъ солнца и его восходомъ. Въ ожиданіи втораго звонка къ обѣду, мимолетные гости громаднаго европейскаго каравансарая зѣвали отъ скуви и бездѣлья по своимъ комнатамъ или дремали на диванахъ читальной залы, пригрѣтые тепломъ колориферовъ. А тамъ, снаружи, вмѣсто обѣщанныхъ красотъ природы, злилась вьюга, разнося облака снѣжныхъ хлопьевъ, да однообразно поскрипывая тускло горящими фонарями. Нечего, сказать, стоило забираться на такую высь, тащиться за тридевять земель!… О, Бедекеръ!…

Вдругъ въ туманѣ появилось нѣчто: сквозь завываніе вѣтра послышался стукъ и лязгъ желѣза; въ вихрѣ метели обрисовывались какія-то странныя движенія, вынужденныя необычайнымъ снаряженіемъ. Удрученные бездѣльемъ туристы и англійскія миссъ въ мужскихъ шапочкахъ, глазѣвшія въ окна, приняли было показавшуюся фигуру сначала за отбившуюся отъ стада корову, потомъ — за продавца жестяныхъ издѣлій, обвѣшаннаго своимъ товаромъ. Шагахъ въ десяти отъ подъѣзда такъ нежданно явившаяся фигура приняла новыя, болѣе опредѣленныя очертанія: вотъ видѣнъ лукъ-самострѣлъ на плечѣ, шлемъ съ опущеннымъ забраломъ, — изъ тумана выдвигался настоящій средневѣковый стрѣлокъ, встрѣча съ которымъ на этихъ высотахъ была еще менѣе правдоподобна, чѣмъ встрѣча съ безпастушною коровой или съ разнощикомъ.

На крыльцѣ стрѣлокъ съ лукомъ оказался просто толстымъ, плечистымъ и коренастымъ человѣкомъ. Онъ остановился, шумно отдуваясь, стряхнулъ снѣгъ съ желтыхъ суконныхъ наколѣнниковъ, съ такой же желтой фуражки и съ вязаннаго «passe-montagne», изъ-за котораго видны были только клочки темной бороды съ просѣдью да огромные синія очки пузырями. Горная кирка, альпенштокъ [1] Киркою вырубаютъ ступеньки во льду глетчеровъ; альпенштокъ — палка съ острымъ желѣзнымъ никонечникомъ и съ крючкомъ, вродѣ багра. , мѣшокъ за спиной, связка бичевокъ черезъ плечо и нѣсколько желѣзныхъ крючьевъ у пояса, стягивающаго англійскую блузу, дополняли снаряженіе это-то образцоваго альпиниста. На дикихъ высотахъ Монъ-Блана или Финстераархорна такое снаряженіе никого бы не удивило, а тутъ, у Риги-Кульмъ, въ двухъ шагахъ отъ желѣзной дороги!…

Альпинистъ, правда, шелъ со стороны, противуположной станціи, и его обувь ясно свидѣтельствовала о долгомъ переходѣ по снѣгу и грязи. Онъ пріостановился и удивленнымъ взглядомъ осмотрѣлъ отель и окружавшія его постройки. Нашъ путешественникъ, очевидно, не ожидалъ встрѣтить на высотѣ двухъ тысячъ метровъ надъ уровнемъ моря такихъ громадныхъ сооруженій, съ стеклянными галлереями, съ колоннадами, съ семью этажами горящихъ огнями оконъ и съ широкимъ подъѣздомъ, освѣщеннымъ двумя рядами фонарей, придававшими этимъ горнымъ вершинамъ видъ парижской Оперной площади въ осеннія сумерки.

Но какъ бы ни былъ удивленъ нашъ альпинистъ, обыватели отеля были удивлены еще болѣе его появленіемъ, и когда онъ вошелъ въ огромную прихожую, толпы любопытныхъ высыпали изъ всѣхъ залъ: мужчины съ билліардными кіями и съ газетами въ рукахъ, дамы съ работою или книгою, а тамъ выше и выше, со всѣхъ площадокъ лѣстницы, свѣшивались сотни головъ.

Пришедшій заговорилъ громко, на всю прихожую, густымъ «южнымъ» басомъ, напоминавшимъ звукъ литавръ:

— Ну, погодка!… Будь она проклята!

Чутъ не задыхаясь, онъ снялъ фуражку и очки. Яркій свѣтъ газа, тепло колориферовъ, великолѣпіе обстановки, швейцары въ галунахъ и въ адмиральскихъ фуражкахъ съ золотыми буквами Regina montium, бѣлые галстухи метръ д'отелей, цѣлый батальонъ швейцаровъ въ національныхъ костюмахъ, — все это ошеломило его на секунду, но только на одну секунду, не больше. Онъ почувствовалъ, что на него смотрятъ, и тотчасъ же пріободрился, какъ актеръ передъ полнымъ театромъ.

— Чѣмъ могу служить? — съ неподражаемымъ достоинствомъ спросилъ управляющій, шикарнѣйшій изъ управляющихъ, въ полосатой жакеткѣ и съ шелковистыми баками, ни дать, ни взять дамскій портной.

Альпинистъ ни капельки не смутился, спросилъ комнату, «маленькую, удобную комнатку», и вообще держалъ себя съ величественнымъ управляющимъ совсѣмъ запросто, какъ со старымъ школьнымъ товарищемъ. Онъ даже чуть-чуть не разсердился, когда къ нему подошла бернская служанка, въ золотомъ нагрудникѣ и вздутыхъ тюлевыхъ рукавахъ, и спросила, не угодно ли ему отправиться наверхъ на подъемной машинѣ. Предложеніе совершить преступленіе не могло бы привести его въ большее негодованіе.