Торнтон Уайлдер - Мост короля Людовика Святого. День восьмой

«Однако, при всем его усердии брат Юнипер так и не узнал ни главной страсти доньи Марии, ни дяди Пио, ни даже Эстебана», — констатирует Уайлдер. Сам же писатель твердо убежден, что первоосновой жизни является любовь — прямой и естественный путь утверждения личным примером принципов всеобщего равенства: ведь те, кто полюбил, «никогда уже не станут смотреть на человека — будь то принц или лакей — как на неодушевленный предмет». Молодой писатель, едва перешагнувший порог тридцатилетия, возложил на себя роль моралиста и врачевателя людских горестей, чтобы не расставаться с нею до конца жизни. В рассказанных им историях звучит подчас даже нечто, напоминающее проповеди протестантского увещевателя («…люди ходят по земле в броне себялюбия — пьяные от самолюбования, жаждущие похвал, слышащие ничтожную долю того, что им говорится, глухие к несчастьям ближайших друзей…» — объявляет от лица автора маркиза де Монтемайор), но вот вмешивается волшебство художественного слова и отводит возникшие было опасения в чрезмерной назидательности.

Литература — код сердца, провозгласил Уайлдер в своем произведении, стиль же — «лишь обиходный сосуд, в котором миру подается горькое питие». Но стилистику повести не назовешь обиходной, заурядной. Совсем напротив: высокая ее оценка у читателя была предопределена собственно литературными достоинствами, и прежде всего тем, что сам писатель называл «чудесами словесного строя». Иногда может создаться впечатление, что завороженность «самоценным словом» преобладает здесь над стремлением автора к законченности и четкости реалистического рисунка. Однако «Мост короля Людовика Святого» следует судить по законам представленного им жанра: ведь перед нами не реалистический исторический роман, обращенный в далекое прошлое, а философская повесть-притча, которую можно поставить в ряд с аналогичными творениями Вольтера и А. Франса.

Как и другие писатели США, испытавшие — прямо либо опосредованно — духовное потрясение, вызванное первой мировой войной, Т. Уайлдер в 20-е годы был поглощен проблемами личности, исследуемой им с минимальным привлечением социальных связей. Драмы его героев имеют подчеркнуто психологическую подоплеку: маркиза страдает от невнимания дочери и собственного эгоизма; Эстебан покушается на самоубийство, не в силах вынести муки одиночества; крайне сложен комплекс чувств, объединяющих Камилу Периколу и дядюшку Пио, и, пожалуй, лишь один брат Юнипер становится жертвой внешней силы в лице всемогущей инквизиции. Отходя от конкретности социально-исторического анализа, свойственного реалистам времен Бальзака и Диккенса, и сознательно выступая против бесформенности стиля и узости мысли современного ему натурализма, Уайлдер не избежал воздействия отдельных сторон модернистской эстетики. Однако миф об отрешенности автора «Моста» от человеческого содержания истории должен быть решительно развеян. И выбор персонажей повести, и ее идейный строй позволяют говорить о демократизме воззрений ее автора, несколько, впрочем, затушеванном его порой бесстрастной манерой изложения.

«Публика, которой предназначаются шедевры, обитает не на этой земле», — меланхолически замечал Уайлдер на одной из страниц своей книги, но успех «Моста короля Людовика Святого» в Соединенных Штатах был грандиозен. Американцы чувствовали, что на их земле рождается литература, по изяществу слога и мысли, по тонкости художественного вкуса соизмеримая с лучшими достижениями европейской словесности. От Уайлдера ждали новых произведений, но его следующий, опубликованный в 1930 году роман «Женщина с Андроса» принес разочарование. Любовная история, действие которой разворачивалось на «одном из наименее известных островов» Эгейского архипелага незадолго до возникновения христианства, не поражала ни оригинальностью сюжета, ни философской глубиной. Манера письма Уайлдера стала заметно суше и абстрактнее, и трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая эволюция его таланта, если бы не влияние событий, обрушившихся внезапно на Америку: с вершин позолоченного просперити она погрузилась в пучину великой депрессии.

Вскоре после издания «Моста короля Людовика Святого» один из ведущих американских литературоведов Э. Уилсон писал на страницах журнала «Нью рипаблик»: «Мистер Уайлдер уже знает Европу и немного знаком с Востоком. Он нужен нам дома… Мне хотелось бы, чтобы он изучил разнохарактерные элементы, из которых складываются Соединенные Штаты, и нарисовал бы их национальные портреты…» Та же мысль, но в гораздо более полемическом ключе, была повторена в связи с выходом в свет «Женщины с Андроса» известным критиком-марксистом Майклом Голдом.