Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

Бедный Гордон Тидеманн! У него действительно было много работы. С его любовью к точности и аккуратности бухгалтерия его разрослась, и писанине не было конца-краю, ему бы очень не помешало нанять кого-нибудь себе в помощь. Но в этой стране никто не обладал таким четким почерком и не умел производить подсчеты, как он, так что ему приходилось везти весь воз самому. И притом, как машинистка со своей пишущей машинкой заносила бы статьи прихода и расхода в объемистые книги?

Гордон Тидеманн пребывал в отличном расположении духа. С ловлей лосося в нынешнем году повезло необыкновенно, у него торговые агенты на севере и на юге, дома — Юлия, и новый ребенок, куда ни кинь — повсюду прирост. Просматривая свои собственные счета, он мог убедиться, что его директорское жалованье — это чистая прибыль, нежданная-негаданная надбавка, позволявшая ему выплачивать десятитысячный банковский долг. Не будь он Гордоном Тидеманном, он бы так и подпрыгнул на радостях. Вместо этого он вызвал к себе мать.

Когда она пришла, он раздраженно отбросил перо и спросил колючим тоном, что ей угодно.

— Экий ты, я уж было перепугалась! — сказала она.

— Только что выпроводил Марну, и сразу ты. Ну, садись!

— Что же это я хотела, — начала мать, целиком поглощенная своими мыслями, — я хотела сказать тебе, что рабочие уже закончили крышу и настилают полы. Ну не замечательно!

— Это в тебе говорит тщеславие! — пошутил он. — Ты хочешь переплюнуть Юлию, вот и все.

— Ты видел дом? Чудо что такое!

— Не понимаю, на что вам двоим столько комнат, — сказал сын. — К примеру, тот же красный кабинет — он ведь так у вас прозывается?

— Ну да, у тебя ж во дворце красных кабинетов нет и в помине!

— И кто же оплачивает все это великолепие? — спросил он.

— Свадебный подарок от его родни.

— Не может быть!

— Да. При условии, что он никогда больше не будет просить у них денег.

— И вы согласились?

— Да. Я его уговорила. Мы не будем ни у кого ничего просить.

— Что ж, — сказал сын. — Это ты хорошо сделала! Но вот что ты нехорошо сделала, так это то, что уехала и оставила нас одних. Я же без тебя как без рук!

— Это ты-то, новоиспеченный директор банка и царь и бог! Какое у тебя жалованье?

— Гроши! — фыркнул он. — Несколько тысяч. Только-только Юлии на булавки.

— Раз ты так, то я не хочу с тобой разговаривать, — сказала она, угрожающе поднимаясь со стула.

— Тпру! Да погоди же, сядь-ка на место! Ну ты и злюка! Я хотел спросить тебя, а может, нам не выходить на осенний лов?

— Как же не выходить.

— Так ты же уехала и бросила все на меня.

— Потолкуй об этом с Подручным, — сказала мать.

— А еще я хотел спросить тебя вот о чем: ну плохо ли, что мы проложили проезжую дорогу к охотничьему домику?

— Наверно, хорошо.

— А ты говорила, достаточно тропинки. Теперь у нас самая настоящая дорога, шоссе. Иначе как бы мы могли возить в горы лордов?

— Да.

— Вот видишь!

— Гордон, давай спустимся на землю. Не съездить ли нам вскорости на гагачий базар за пухом?

— Жалкий островок! — презрительно фыркнул сын. — И затеваться не стоит!

— С миру по нитке, Гордон! Твой отец купил гагачий базар и обустроил его, и все вы во дворце укрываетесь пуховыми перинами.

— Знаешь что, — неожиданно предложил сын, — а не отправиться ли нам туда всей компанией, пока лорд еще здесь?

— Ох уж этот лорд! Хотелось бы мне глянуть на него хоть одним глазком. Марна не может говорить о нем без улыбки.

— Ну как же, они вместе чертыхаются по-норвежски. А вообще нечего над ним смеяться, он человек дельный.

— И вдобавок лорд.

— Ну-у… — Тут Гордон замялся.

— Не лорд?

— Тише! Конечно же, он не лорд! Только не вздумай рассказывать об этом встречному и поперечному!

— Не буду.

— Ни одной душе, поняла? Иначе между нами все кончено!

— Ха-ха! А почему из этого надо делать такую тайну?

Гордон:

— Это не я распространял слухи о том, что он лорд. Во всяком случае, не в самом начале. Кажется, это присочинил наш старик Подручный. Но, положа руку на сердце, я вовсе не против, чтобы у нас гостил лорд. Это тебе не баран начихал. А кроме того, Давидсен подал его в газете как лорда, не можем же мы взять да и лишить его этого титула.

— Ха-ха-ха! — от души рассмеялась мать. — А сам он как смотрит на то, что его величают лордом?

— Он? Да он об этом и не подозревает. Знай себе болтает на своем норвежском и говорит ты всем и каждому от Финмарка и досюда.

От смеха у матери даже слезы на глазах выступили.