Кнут Гамсун - А жизнь идет...

— Хорошо.

— И пусть он лежит в ней целые сутки.

Фру кивнула головой в знак согласия.

— Потом вы можете отправить его в Будё! Это ему не повредит. Я погладила его и он выздоровеет.

— Он останется хромым или с не сгибающейся ногой?

— Нет.

— Как?! Значит, он не будет хромой, и нога будет сгибаться! — восклицает в восторге докторша. — Осе, возьми вот это, всего лишь бумажку, немного денег за такое великое счастье, не откажись!

Но Осе опять начинает кривляться и отказывается от денег:

— Прочь! Не хочу их видеть, они мне не нужны! Деньги, — да что вы думаете...

В ту же минуту внизу открыли входную дверь. Это вернулся доктор, он закрывает за собой дверь, проходит по комнатам и громко зовёт:

— Эстер!

— Сейчас! — сдержанным топотом отвечает ему с лестницы фру.

Она дрожит, она хочет спровадить Осе, хочет, чтобы та поднялась по лестнице на чердак, но Осе высокомерна и не двигается с места.

Нет, Осе не станет прятаться по углам.

Доктор поднимается по лестнице. Фру шикает на него:

— Он спит! Осе усыпила его.

— Что такое? — спрашивает доктор. — Осе?

— Да, она пришла и усыпила его.

Доктор в бешенстве смеётся, скрежещет зубами:

— Вот шутницы-то!

Фру: — Подумай только, он не спал полтора суток.

— Уходите! — говорит доктор Осе и указывает вниз по лестнице.

— У него мой пояс...

— Да, — объясняет фру, — он заснул с её поясом, он у него. Я сейчас!

Доктор уже хочет войти в комнату, фру шепчет ему вслед:

— Не буди его! Только не буди его!

— Вот! — говорит доктор и передаёт пояс со всеми погремушками. — И теперь ступай, как я сказал!

Осе начинает надевать пояс. Но доктору кажется, вероятно, что она действует слишком медленно, он хочет отвести её к лестнице, пробует сдвинуть её.

Но Осе этого не хочет, в то же мгновение она оборачивается, протягивает руку со скрюченными пальцами и впивается ими в лицо доктора.

Глухой рёв. Доктор подпрыгивает на месте и обеими руками хватается за глаза, в то время как Осе спускается с лестницы.

Он стоит некоторое время, нагнувшись вперёд, стоит, словно собирается с духом.

— Что такое? — дрожа от ужаса спрашивает Эстер. — Она повредила тебе?

— Повредила? — Он выпрямляется и отнимает руки от лица. — Погляди сама!

Один глаз у него, весь в крови, висит вдоль щеки.

Сколько времени у занятого старосты отнимают самым нелепым образом! Августа зовут то туда, то сюда, с ним советуются и его отвлекают ненужными разговорами; иногда подходит шеф и задаёт ему вопрос, но Август не в состоянии покрывать цементом стены гаража и отвечать, он может отвечать, только стоя навытяжку перед своим шефом.

— Умеешь ли ты сам управлять автомобилем, На-все-руки?

— У меня нет на это бумаги.

— Удостоверения? У меня оно есть, — говорит шеф, — но только на английском языке. Узнай, пожалуйста, что нам обоим необходимо проделать, чтобы получить разрешение ездить на автомобиле. Мне бы хотелось, чтобы в случае нужды ты мог заменять меня. Отличный выходит гараж.

— Только бы мы успели его сделать.

— Надеюсь, что успеете. Какая досадная история с этим мальчиком, который упал!

На-все-руки: — Я предостерегал мальчиков не два, а десять раз, но это не помогло.

— Они совсем дикие. К тому же и у самого доктора вырвали глаз, и ему надо в больницу. Пароход отходит завтра. Знаете что, вы бы трое могли пойти на пристань и помочь доктору и мальчику подняться на борт.

— Будет сделано.

— Отлично, На-все-руки, и пожалуйста, разузнай, как нам добыть удостоверение. Кажется, нужно обратиться к ленсману или к окружному судье...

Немного погодя пришёл начальник телеграфа, книжный червяк, и Августу опять пришлось стоять навытяжку.

— Нет, больше нет русских книг, и никаких других редких книг.

— Дело в том, — говорит начальник телеграфа, — что я купил русскую библию.

— Ах, так! Ну, я так и знал! — восклицает Август. — Он обратил её в деньги!

— Он сам принёс её мне.

— Сколько вы за неё заплатили?

— Скажите мне раньше, сколько он сам заплатил?

— Свинство по отношению к святой книге! — сказал Август. — Если б я это знал, я никогда бы её не отдал ему.

— Я заплатил пять крон. Пожалуй, слишком много?

Август: — Больше я не пущу его к себе. Однажды он попробовал утащить у меня совершенно новую... то есть я хочу сказать молитвенник, старинный молитвенник.

— На каком он языке?

Август принимается теперь за работу и говорит:

— Больше его ноги не будет у меня...