Евгений Октябрьский - Хорс - о чем молчит школа

Все я видел на этом свете, и женщины и деньги, все было у меня, но все это пшик, чего-то реального захотелось, людей поглубже узнать, смысл узнать, только как сделать это с моей-то биографией? Случай тогда вспомнил один, уходили мы от вашего брата по сибирским лесам, было нас пятеро, всех я знал, кроме одного -интеллигент-очкарик, что он с нами делал? Как там оказался? Бог его знает! По моему они его как консерву с собой брали, я то к ним позже присоединился. В общем, прижали нас тогда, загнали, жрать нечего, мороз, а этот очкарик все молится; когда один на один с ним остался, я его спрашиваю. -«Кому молишься? Ты вообще знаешь зачем ты здесь? Сожрут тебя». Он говорит – «ты тоже жрать будешь?» – «Нет, я не буду», а он. – «Будешь, куда ты денешься, люди испокон веков друг друга ели, жить захочешь –будешь. Ну а молюсь я ради того чтоб выжить, бога наверное нет, но когда молишься легче становится, не я это придумал, человек так устроен, это работает». – «А как же сработает, если ты не веришь?» – спрашиваю я. – «Сам пока не знаю, но как-то работает, выжить в тяжелых условиях точно помогает»,– отвечает он. Затем говорит. -« Цель у меня есть – дочь свою должен увидеть, никого нет у меня кроме нее, и ради нее я должен выжить, так тоже легче, человек так устроен, ему цель нужна – ради чего мучиться, многие ее сами придумывают, чтобы легче жить было, вот у тебя какая цель, зачем ты здесь?» – Я молчу, не знаю что сказать, а он. – «Вот поэтому я выживу, а вы нет». – Глубоко задумался я тогда.

– Ну и что выжил интеллигент? – спросил Александр Аркадьевич.

– Не знаю, он той же ночью исчез, те трое не дошли, все в лесах остались, я чудом выжил. Вспомнил я эту историю, собрал вещи и ушел из этой деревни, бродягой был, однако слова интеллигента этого помнил. Придя сюда, понял я еще вот что товарищ майор – нет никакой красивой жизни, все это самообман, будешь думать и рисовать для себя перспективы – в конце все равно проиграешь, поставишь на себе крест – возможно что-то значимое получится.

Они опять замолчали. Тишину нарушил стук в дверь.

– Сейчас –отозвался старец. – Товарищ майор, я так понимаю, истинную цель визита вы еще не озвучили, я вас слушаю.

Александр Аркадьевич посмотрел в глаза старцу.

–Ну слушай Иннокентий Сергеевич…

– Из Москвы приехал?! Учительствует?! Физику преподает?!– удивленно переспрашивал старец спустя несколько минут.

– Да, есть еще Кеша, есть еще романтики.

– Наверное не верит, сюда не придет, хотя интересно было бы пообщаться с ним, – он встал, щелкнул костяшками пальцев. – Сегодня вечером Гизурин приедет к нему сам, не обещаю что будет просить прощения, но историю эту учитель ваш забудет как страшный сон.

– Все удивляюсь Кеша, как ты это делаешь? «Чудо» какое-то.

– Естество человеческое есть суть «чуда». Работал я по молодости санитаром в психушке, я там такого насмотрелся… Короче говоря выхода было два, либо все это изучить, либо после увиденного самому в дурку – я выбрал первый. Таких как этот Гизурин знаю как облупленных, он у меня живо подтает как снег под весенним солнцем.

– А почему дальше учиться не пошел?

– Насмотрелся я на вашу жизнь, тогда и сделал свои выводы, природа взяла свое, не всем же в милиции работать.

– Ты прямо клад для меня Иннокентий Сергеевич, как хорошо, что я тогда не выстрелил.

– Вы не выстрелили бы товарищ майор, я тогда по глазам вашим это понял.

– Ну как знать, больно ты уже мне кровь тогда попил в Ленинграде, командировку всю испортил, – усмехнувшись сказал Александр Аркадьевич.

– Да и вы меня не жалели.

– Как чувствовал, что-то в тебе есть кроме…

Старец закашлялся.

– Раскаялся я товарищ майор, укатали Сивку крутые горки, вы же знаете. Один я такой, уникальный. Да и долг платежом красен…

– Да, да, кто знает, может и раскаялся,– Александр Аркадьевич встал со стула. – Ну ладно Иннокентий Сергеевич, провожать меня не надо, я сам дорогу знаю, пригласи как-нибудь на звезды посмотреть, – он кивнул в строну телескопа.

– Милости просим товарищ майор. Еще вот что, я вас давно спросить хотел, со мной бродягой все понятно, а вы то как живете? Я знаю, судьба у вас на мою похоже -два конца одной веревки, где вы силы берете? После вашей-то работы, да с таким характером?

– Художник Кеша, вытаскивает из дерьма себя сам, как барон Мюнхгаузен за волосы из болота, всего хорошего.

– И вам не хварать.

Александр Аркадьевич открыл дверь ведущую на задний двор, и вышел из дома.