Марсель Швоб - Книга Монеллы

А когда пламя угаснет, другая ложь нас охватывает; и нам весело дивиться ей.

И утром мы не знаем больше своих лиц. Ибо, быть может, одни восхотели познать истину, а другие помнят лишь о лжи повечерья.

Так проходим мы по областям, и к нам приходят толпами, и те, что следуют за нами, становятся счастливы.

Раньше, когда мы жили в городе, нас понуждали к одной и той же работе, и мы любили одни и те же существа; и одна и та же работа нас истомляла, и мы отчаивались, видя, как существа, что мы любили, страдают и умирают.

И нашим заблуждением было — задержаться так в жизни, и, оставаясь недвижными, смотреть на течение вещей, или пытаться остановить жизнь и воздвигнуть себе обиталище вечное среди плавучих развалин.

Но маленькие лампочки-лгуньи озарили нам дорогу к счастью.

Люди ищут свою радость в воспоминаниях, упорствуют в существовании и тщеславятся истиной мира, что больше уже не истина, ставши истиной.

Они скорбят о смерти, которая, между тем, есть лишь отображение их науки и их незыблемых законов: они сокрушаются над дурно избранным будущим, что измыслили они, следуя отшедшим истинам, где они избирают, с хотениями отшедшими.

Для нас всякое хотение ново, и мы хотим лишь обманности мига; всякое воспоминание правдиво, а мы отреклись от ведения правды.

И мы почитаем работу гибельной, так как она задерживает жизнь и делает ее подобной себе.

И всякая привычка нам пагубна; ибо мешает нам предаваться всецело новым обманностям.

Таковы были слова той, что вела нас.

И я молил Лувэт вернуться со мной к ее родителям, но я хорошо видел по глазам ее, что она не узнавала меня больше.

Всю ночь я провел среди вселенной грез и обманностей, и я пытался научиться невинности и призрачности и изумлению новорожденного младенца.

Потом пляшущие малые огоньки поблекли.

Тогда, в печальности ночи, я приметил простодушных детей, что плакали, еще не потеряв памяти.

И другие были внезапно охвачены неистовством работы, и они срезали колосья, связывали их снопами в тени.

И другие, возжелав изведать истину, обратили свои бледные маленькие лица к холодным пеплам и умерли, содрогаясь в своих белых платьях.

Но когда розовое небо забрезжило, та, что вела нас, встала, и не вспомнила о нас, ни о тех, что возжелали изведать истину, и отправилась в путь, и много белых детей последовало за ней.

И их стая была весела, и они всему смеялись тихонько.

И когда наступил вечер, они снова соорудили свой соломенный костер.

И снова пламя поникло к середине ночи, и пепел стал холодным.

Тогда Лувэт опомнилась, и предпочла любить и страдать, и она подошла ко мне в белом своем платье, и мы оба пустились бежать через поле.

И еще Монелла [3] По-латыни это имя означает «напоминание»; по-итальянски — «шалунья», «плутовка». сказала: Я буду тебе говорить о мгновениях.

Смотри на все с точки зрения мгновения.

Приведи свое «я» в согласие с мгновением.

Мысли одно мгновение. Любая долгая мысль — противоречие.

Люби одно мгновение. Любая долгая любовь — ненависть.

Будь искренен одно мгновение. Любая долгая искренность — ложь.

Будь справедлив одно мгновение. Любая долгая справедливость — несправедливость.

Действуй одно мгновение. Любое долгое действие иссякает.

Будь счастлив одно мгновение. Любое долгое счастье — несчастье.

Чти все мгновения и не устанавливай связи между предметами.

Не задерживай мгновение: породишь муки.

Гляди: всякое мгновение — колыбель и гроб; так пусть же каждая жизнь и каждая смерть странными и новыми предстанут перед тобой.

И еще Монелла сказала: я буду тебе говорить о жизни и смерти.

Мгновения подобны двухцветным жезлам; они то белы, то черны.

Не строй жизнь свою по белым рисункам, ибо затем найдешь черные рисунки.

И пусть всякую черноту превозможет упование на грядущую белизну.

Не говори: сейчас я живу, а завтра умру. Не разделяй бытие на жизнь и смерть. Скажи: сейчас я живу и умираю.

Исчерпай в каждом мгновении всю совокупность отрицательного и положительного, заключенного в вещах.

Осенняя роза живет лишь осень; каждым утром она раскрывается, каждым вечером — закрывается.

Будь подобен розам: и пусть твою листву срывают наслаждения и топчут горести.

Пусть любой твой восторг умирает в тебе, пусть любое наслаждение жаждет кончины.