Разипурам Нарайан - Продавец сладостей. Рассказы. «В следующее воскресенье». «Боги, демоны и другие»

Он читал, что Джаганнатх, сын такого-то, 10 сентября женится на Амбике, дочери такого-то, и все прочее, что полагается в таких случаях. Отец невесты торжественно подал отцу Джагана этот важный документ и конверт, в котором лежал аванс, половина приданого наличными, и осторожно предложил:

— Пожалуйста, попросите своего старшего сына пересчитать деньги.

Отец Джагана что-то пробормотал в знак отказа, но передал конверт старшему сыну, который, не теряя времени, принялся пересчитывать деньги, а потом подтвердил:

— Две тысячи пятьсот.

— Считать было совсем не нужно, — сказал отец Джагана любезно, — но раз вы настаивали…

— В денежных делах лучше действовать наверняка. Разве я мог быть уверен, что не ошибся при подсчете? Я люблю пересчитывать деньги снова и снова, — сказал будущий тесть Джагана, и все засмеялись, словно услыхали блестящую шутку. А затем все перешли во второй дворик, где стояло угощение, приготовленное целой армией искусных поваров. Там были расстелены огромные платановые листья, на которых для каждого гостя стояли серебряный бокал и тарелка, а на ней горкой лежал белоснежный мягкий рис и с десяток всевозможных закусок и приправ. Несколько музыкантов, сидящих в первой половине дома, нестройными звуками оповещали весь город о том, что здесь договариваются о свадьбе. Дом был ярко освещен бесчисленными медными светильниками и газовыми лампами, от них вокруг плясали зеленые тени. Джаган был глубоко взволнован всем этим торжеством. Он думал: «И все это ради моей свадьбы! Как они серьезно к ней относятся. Теперь уж не откажешься…»

Родных невесты посадили на полночный поезд. Как только их проводили, мать Джагана и ее родственники вошли в дом и, не теряя времени, принялись оценивать стоимость одежды и серебра, переданных им в подарок. Они остались довольны весом и формой серебра. Мать выразила свое полное одобрение Джагану:

— Твой тесть не скуп. Посмотри, сколько весят все эти подарки.

Джаган, уже отождествлявший себя с семьей невесты, обрадовался, будто похвалили его самого.

По мере того как приближался сентябрь, дел в доме все прибавлялось. Джаган потерял счет времени. Экзамены за семестр закончились, и отец разрешил ему не ходить в колледж, а помогать дома готовиться к свадьбе.

Мать ходила по дому и приговаривала:

— Хоть мы и родные жениха, мы себя не щадим, работы на всех хватит.

Надо было выбрать одежду невесте и ее родным. Для этого мать со своими родственниками отправились во «Дворец сари» и восемь часов, не разгибаясь, рассматривали золотую кайму, материю и сотни сари. Джаган часами торчал у своего портного, который снимал с него мерки для шелковых рубах и темного костюма. Его матери и всей семье очень хотелось, чтобы во время свадебной церемонии жених был в темном костюме. Сам Джаган предпочел бы рубашку и дхоти, но вынужден был согласиться на костюм из плотной шерсти. Особенно страстно настаивал на костюме старший брат — ведь и на него во время свадьбы надели костюм. Брат взялся напечатать приглашения, бегал к «Правдивому печатнику» и приготовил подробнейший список адресов. Отец допекал всех этим списком — он то и дело спрашивал, включили ли они такого-то, а если нет, требовал, чтобы его включили тотчас же. Он будил их глубокой ночью, если ему вдруг в голову приходило забытое имя. Он не хотел пропустить ни одного знакомого или родственника, хоть отдаленно связанного с Джаганом. Никто никогда и не подозревал, что отец будет с таким жаром рассылать приглашения, что он раскопает и вспомнит столько имен. Правда, он почти никогда не знал, как пишется это имя или какие у этого человека инициалы (многие были ему известны только по своим сокращенным, домашним именам), живет ли он по старому адресу и вообще жив ли еще.

Они разослали три тысячи приглашений. В результате на свадьбу в деревне Куппам автобусами, поездом и всяким другим транспортом прибыла огромная толпа гостей. Джаган только и делал, что здоровался с прибывающими или простирался перед ними ниц, если то были старшие родственники. Жрецы посадили его перед священным огнем, а сами стали совершать сложные обряды и петь священные мантры [18] Обрядовые индуистские формулы или заклинания. . Он утешал себя тем, что во время всех этих церемоний он должен был сжимать руку своей молодой жены. Глядя на священную нить тхали [19] Желтая нить, которую жених завязывает невесте на шее во время обряда бракосочетания; она носит ее всю жизнь. , которую он обвязал вокруг ее шеи в самый торжественный момент, он чувствовал огромную ответственность.