Готхольд Лессинг - Драмы_Басни в прозе

Неужто вы уже совсем спокойны?

Спокойна? Да, спокойна.

Хоть признайтесь,
Что любы вам страдания его,
Что в них-то вы свое и почерпнули
Спокойствие?

Опять не понимаю!
Все, в чем тебе могла б признаться я,
Так разве в том, что даже странно мне,
Как после стольких бурь внезапно в сердце
Такая тишь могла восстановиться…
Вся стать его, его повадки, речь
Меня…

Насытили?

Я б не сказала!
Насытиться я ими не могла…

Но первый голод все же утолили?

Да, если хочешь…

Вовсе не хочу!

Он будет вечно дорог мне! Дороже
Всего на свете! Но теперь — увы! —
При имени его не участится
Биенье сердца, не отхлынет кровь
От щек, когда я вспомню ненароком
О рыцаре. Но что ж я разболталась?
Пойдем-ка лучше, милая, к окну,
Где мы тогда стояли.

Значит, все же
Сердечный голод так и не утих?

Теперь я и на пальмы погляжу,
Не только на него.

Сердечный холод,
Быть может, жар сердечный предвещает?

Нет! Я не холодна. Но трезвым взором
Смотреть на мир не менее отрадно.

Как только жид придет, ввести сюда!
Он, видимо, не склонен торопиться.

Гонец Натана дома не застал.
Не горячись!

Сестра! Сестра!

Ты прямо —
Как перед боем!

И притом с оружьем,
Которым я сражаться не обучен.
Я должен притворяться, страх внушать,
Рыть волчьи ямы и ловушки ставить.
Пристало ль это мне? Где и когда
Я этому учился? И во имя
Чего все это? Чтоб побольше денег
Нам выжать из сробевшего жида.
И ради этой мелочной победы
Пускаться мне на мелочные плутни!

Но если мелочь мелочью считать,
Она отмстит сторицей!

Да, к несчастью!
Но если этот жид и впрямь тот самый
Достойный, мудрый муж, каким дервиш
Его изображал когда-то?

Что же!
Беды я в том не вижу. Ведь петлю
Готовишь ты лукавому, скупому,
Трусливому жиду — не мудрецу,
Не праведнику божью. Этот другом
Нам будет и без западни. Послушать,
Как поведет он речь, — прелюбопытно!
Одним ли сокрушительным ударом
Расставленные сети он порвет
Иль обойдет ловушку стороною —
Все будет интересно! Все тебя
Порадует! Не так ли?

Это верно.
Надеюсь, так и будет.

А тогда,
Чего же нам смущаться? Если ж он —
Один из дюжинных умов и только
Жид средь других жидов, пред ним, мой братец,
Стыдиться нечего предстать таким,
Какими всех считает он. Напротив,
Кто добродетелен, того болваном
И дурнем он сочтет.

Выходит, значит,
Нам нужно дурно поступать, чтоб дурно
Дурной о нас не думал?

Что дурным
Считать? Ужель сноровку: каждой вещи
Сыскать достойнейшее примененье?

Таков ваш женский ум! Что ни измыслит,
Он тут же приукрасит.

Приукрасит?

Боюсь я только, как бы не сломалась
В моей ладони хрупкая вещица.
Задуманное столь хитро и тонко
С не меньшей ловкостью исполнить надо.
Но будь что будет! Спляшем, как умеем!
По мне, чем хуже, тем оно и лучше,
Не обессудь!

Не скромничай, мой друг!
Я за тебя готова поручиться.
Всегда вояки храбрые хотят
Уверить нас, что лишь мечом одним
Они вершин достигли бранной славы.
Конечно, льву травить лисиц зазорно,
Но он не хитрости — лисы стыдится.

Всегда-то бабам любо низвести
Мужчину до себя! Ступай отсюда!
Я вызубрил урок свой наизусть.