Джеймс Купер - На суше и на море. Сатанстое (сборник)

– У меня тоже! – с жаром перебил Мрамор.

– Здесь же, как видите, земли сколько угодно. Как вы думаете, господа, сколько тут акров, не считая скал и песчаников, негодных для возделывания!

– Сто тысяч! – вскричал Мрамор с таким азартом, что мы все так и покатились со смеху.

– Ну нет, – ответил я. – По-моему, не более шести или восьми сотен.

– И этого достаточно. Но я вижу, что Эмилия испугалась и уже дрожит при мысли сделаться наследницей такого обширного имения. А потому оставим этот разговор.

После завтрака майор отправился с Мрамором к месту крушения французского судна, мы же с Эмилией пошли в другую сторону.

– Странная мысль преследует моего отца, – сказала она после минутного раздумья. – И вы знаете, что он не в первый раз говорит о ней!

– Это хорошо было бы для влюбленных, – ответил я, смеясь, – но для отца с дочерью не особенно-то занимательно. Я понимаю, что двое молодых людей, любящие друг друга, могут найти прелесть в уединении, но пройдет год, другой, и их потянет отсюда к иной жизни, к людям.

– Но, как я вижу, вы не поэт, Милс, – заметила Эмилия тоном упрека. – А я могла бы чувствовать себя счастливой везде, и здесь так же, как в Лондоне, при условии, чтобы со мной были близкие друзья.

– А, это разница. Устроим здесь маленькую колонию из вашего отца, вас, Мрамора, доброго нашего пастора мистера Гардинга, моих дорогих Грации и Люси, и я к вашим услугам!

– Кто же эти дорогие вам особы, мистер Веллингфорд, присутствие которых усладило бы ваше пребывание на пустынном острове?

– Во-первых, майор Мертон, человек достойный во всех отношениях, затем его дочь, которая…

– Оставим ее, ее недостатки мне известны лучше, чем вам. Но кто эта дорогая Грация?

– Грация – моя единственная сестра. Гардинг – мой опекун, а Руперт и Люси его дети. Так как Гардинг – пастор, то он играл бы у нас немаловажную роль: заставлял бы посещать церковь, соблюдать воскресные дни, он же мог бы и венчать.

Это шутка, над которой моя Люси посмеялась бы от души, заставила Эмилию призадуматься, и она резко переменила тему разговора.

Расставшись с Эмилией, я отыскал Мрамора. Он разгуливал один по аллее, расчищенной покойным Ле Контом.

– Этот майор – человек не глупый, – сказал он мне, когда мы с ним поравнялись. – Я люблю таких философов.

– Что же он вам сказал такое особенное?

– Да все та же его чертова мысль и мне засела в голову, и я почти уже решил остаться здесь, когда провожу вас.

Я посмотрел на Мрамора с удивлением. Но он не шутил, намереваясь выполнить на деле воздушные замки Мертона.

– Но ведь это еще не решено, мой друг, – ответил я, зная, что с ним шутить бесполезно в такие минуты. – Подождите до завтрашнего дня; может быть, вы еще и передумаете.

– Навряд ли, Милс. Здесь можно найти все необходимое для существования.

– Я беспокоюсь не о пище, в этом-то отношении вы обеспечены; но ведь вы можете захворать, умереть. Человек создан не для того, чтобы прозябать в одиночестве, ему нужно общество и…

– Я обо всем подумал, и мне нравится жизнь отшельника. Я не говорю, что не был бы рад, если бы со мной остались такие люди, как Талькотт, майор или даже Неб; но раз этого нельзя, я останусь один. Когда вы возвратитесь к себе, вы, конечно, расскажете об этом острове, и кто знает, быть может, время от времени сюда будут приставать корабли из любопытства взглянуть на отшельника, так что я буду иметь о вас новости каждые четыре-пять лет.

– Покорно благодарю, Мрамор, но ведь это безумие.

– Войдите в мое положение, Милс, и тогда решайте сами. У меня на всем свете нет ни одного близкого человека, – я говорю о родственных связях, – так как в вашей дружбе я не сомневаюсь, и расстаться с вами для меня самое тяжкое испытание; но кроме вас, у меня нет ни одной родной души. А этот остров все же отчасти моя собственность, так как я открыл его.

– А что я отвечу тем морякам, которые будут осведомляться о вас?

– Скажите им, что человек, который был найден, теперь – потерян.

– Но имейте в виду, что вам здесь придется, пожалуй, терпеть недостатки. Я даже не знаю, всегда ли полезны для здоровья кокосовые орехи, да и на других деревьях навряд ли имеются фрукты во всякое время года.

– Не беспокойтесь. У меня есть ружье, да и вы мне оставите еще оружия; кроме того, будут приставать сюда суда, так что у меня всегда будет возможность сделать новый запас провизии. А рыбная ловля? Потом я могу насадить овощей, на этой почве урожай должен быть обильный. Да наконец, у меня целый ящик инструментов; я знаю и плотничные, и слесарные работы. Тысячи бедняков, снующих по улицам больших городов, с радостью променяли бы свое жалкое существование на мое одиночество и благосостояние.