Альфонс Доде - Том 3. Фромон младший и Рислер старший. Короли в изгнании

Однажды утром, после завтрака, когда все перешли в залу, Фредерика, имевшая обыкновение читать прежде всего корреспонденцию из Иллирии, развернула газету и вдруг так громко и болезненно вскрикнула, что король, уже направлявшийся к выходу, остановился, и все тотчас обступили королеву. Королева протянула газету Босковичу:

— Прочтите.

Это был отчет о заседании люблянского сейма и о принятом на нем решении возвратить изгнанным государям стоимость их имущества, исчисляющуюся в сумме двухсот с лишним миллионов, при том, однако, непременном условии…

— Браво!.. — с характерным для него носовым произношением воскликнул Христиан. — Мне только того и надо.

— Читайте дальше, — строго сказала королева.

— «…при том непременном условии, что Христиан Второй подпишет отречение за себя и за своих потомков от всех прав на иллирийский престол».

Последняя фраза вызвала взрыв негодования. Старик Розен задыхался, о. Алфей побледнел как полотно, отчего борода его и глаза казались еще чернее.

— Надо ответить… Так это нельзя оставлять, — сказала королева; ее гнев искал опоры в Меро, а тот, заняв угол стола, с лихорадочной поспешностью уже водил карандашом по бумаге.

— Вот что бы я ответил, — сказал он, подойдя к королеве, и огласил составленное в форме письма к депутату-монархисту гордое послание к иллирийскому народу, в котором король, отвергая оскорбительное предложение сейма, ободрял, воодушевлял своих друзей взволнованным тоном главы семейства, разлученного с детьми.

Королева в восторге захлопала в ладоши, схватила бумагу и протянула ее Босковичу.

— Скорей, скорей, переведите и отправьте!.. Вы, разумеется, согласны? — вспомнив, что Христиан здесь и что все взоры устремлены на них обоих, обратилась она к нему.

— Без сомнения… без сомнения… — яростно грызя ногти, в состоянии полнейшей растерянности пробормотал король. — Все это, конечно, прекрасно… Но только… нужно знать наверное, сможем ли мы продержаться.

Королева, внезапно побледнев, вздрогнула, как от удара в спину.

— Продержаться!.. Сможем ли мы продержаться!.. И это говорит король?

— Когда в Дубровнике не хватило хлеба, мы при всех наших благих намерениях вынуждены были сдаться, — очень спокойно возразил король.

— Ну, а если нам и на этот раз не хватит хлеба, мы возьмем суму и будем ходить от двери к двери… [27] Ходить от двери к двери — значит побираться. Местное выражение. (Прим. автора). Но монархия не сдастся.

Какая незабываемая сцена разыгралась в парижском пригороде, в заставленной вещами зале, между низложенными государем и государыней, государем, уставшим от борьбы, связанным по рукам и ногам своим же собственным безверием, и государыней, преисполненной самой восторженной, самой горячей веры! Достаточно было на них взглянуть, чтобы понять, что это два совершенно разных характера. Вот король, с тонкой, гибкой талией, в легком костюме с открытой шеей, — вся его изнеженность отчетливо проступает в женственности висящих, как плети, белых рук, в припомаженных завитках, падающих на бледный лоб, — а вот королева, величавая, стройная, в амазонке с широкими отворотами, с прямым воротничком, с простыми белыми рукавчиками, оттеняющими траурный цвет ее костюма, с которым никак не вяжутся живой румянец, блеск глаз и золотистые локоны. Перед Элизе впервые промелькнуло мгновенное и точное отражение того, что происходило в семье короля.

Христиан II неожиданно обратился к герцогу, с опущенной головой стоявшему у камина:

— Розен!

— Слушаю, ваше величество!

— Только ты можешь ответить на этот вопрос: как наши дела?.. Можем мы еще потянуть?

Начальник свиты сделал величественный жест:

— Разумеется!

— Сколько времени?.. Как ты думаешь?.. Приблизительно?..

— Пять лет. Я подсчитал.

— И так, что никто из нас не будет испытывать никаких лишений?.. Так, что никто из наших близких не пострадает и не потерпит ущерба?..

— Ни малейшего, ваше величество.

— Ты уверен?

— Уверен, — выпрямившись во весь свой гигантский рост, подтвердил старик.

— В таком случае я согласен… Меро! Дайте сюда письмо… Я подпишу его перед уходом, — сказал король и, взяв у него перо, проговорил вполголоса: — Посмотрите на госпожу Сильвис: у нее такой вид, как будто она вот сейчас запоет из «Темного леса»!

И правда, маркиза, вернувшись с наследником из сада, сразу почувствовала атмосферу драмы и, пораженная, в шляпке с зеленым пером и в бархатном спенсере {36} 36 Спенсер — короткий жакет. , застыла в романтической позе певицы, собирающейся петь каватину из оперы.