— Моряки, прошлой ночью я напился, а утром понял, что вёл себя невежливо с кем-то из вас. Скажите мне, кто это был, и я потолкую с ним с глазу на глаз и объясню, что напился.
Памбе оценил расстояние до обнаженной груди Наркида. Если кинуться на него сейчас, то можно споткнуться, а при неточном ударе в грудь нож может застрять в грудной кости. Вогнать нож между рёбер вообще трудно, разве что человек в это время спит. Поэтому Памбе промолчал, и остальные ласкары тоже. Их лица мгновенно утратили всякое выражение, как это бывает у людей Востока, когда дело касается убийства или какой-нибудь другой неприятности. Наркид долго смотрел в их пустые глаза. Он был простой африканец и не умел читать по лицам. Тяжёлый вздох — почти стон — вырвался из его груди, и он вернулся к своей топке. Ласкары продолжили разговор с того места, где он их прервал. Они говорили о том, как лучше готовить рис.
Весь переход до Бомбея Наркид сильно страдал от нехватки кислорода. Он осмеливался выйти на палубу за глотком свежего воздуха, когда вокруг был решительно весь корабль, — но и этого оказалось недостаточно. Однажды тяжёлый блок деррик-крана сорвался и упал в футе от его головы; крепко, казалось, привязанная решётка, на которую он поставил было ногу, стала проворачиваться, грозя сбросить его на ящики с грузом в трюме, на глубине пятнадцати футов. Одной невыносимо душной ночью откуда-то с полубака прилетел нож, и на этот раз пролилась кровь. И Наркид подал жалобу, а когда корабль пришёл в Бомбей, сбежал, затерялся среди восьмисот тысяч человек и ждал целый месяц после того, как «Саарбрюккен» вышел из порта, прежде чем подписать новый контракт. Памбе тоже ждал, но его бомбейская жена стала слишком требовательной, и он на себе прочувствовал пословицу о Джеке, что «не пашет, а гуляет — в сорочке рваной щеголяет», так что ему пришлось завербоваться на «Спишеран» на рейс до Гонконга. В туманных Китайских морях он много думал о Наркиде; он навёл справки в порту, где «Спишеран» стоял с пароходами «Эльзас-Лотарингии», и выяснил, что кочегар плывёт на «Гравелотт» в Англию через мыс Доброй Надежды. И Памбе отправился в Англию на «Вёрте». У якорной стоянки Нор [12] Якорная стоянка в устье Темзы
им повстречался «Спишеран»; Наркид ушёл на нём к Каликутскому [13] Малабарское побережье, на юго-западе полуострова Индостан.
берегу. [14] Корабль Наркида шёл в Англию вокруг Африки, Памбе догоняет его на корабле, идущем через Суэцкий канал; на подходе к Темзе его корабль встречает корабль Наркида, уже уходящий из Англии в Индостан.
— Хочешь повстречаться с приятелем, мой немногословный угольно-чёрный друг? — спросил джентльмен из коммерческого отдела. — Нет ничего проще. Жди в доках Ньянзы [15] Вымышленное название лондонских доков.
, пока твой друг там не объявится. Все проходят через доки Ньянзы. Жди, бедный язычник.
Джентльмен говорил правду. В мире есть трое великих врат, у которых, если только ждать достаточно долго, встретишь того, кто тебе нужен. Первые врата — вход в Суэцкий канал, но через них проходит также и Смерть; вторые — вокзал Чаринг-Кросс [16] Один из главных железнодорожных вокзалов Лондона.
, но только для Британских островов; и третьи врата — доки Ньянзы. В каждом из этих мест мужчины и женщины вечно дожидаются кого-то, кто наверняка там объявится. Памбе стал ждать в доках. Временем он не дорожил, а жёны тоже могли подождать, как ждал он, день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, встречая трубы «Синего алмаза», пароходные дымы «Жёлтых полос», «Красного круга» [17] Вымышленные названия пароходных компаний.
и ничейных грязных морских цыган, которые разгружались и загружались, теснились, свистели и ревели в нескончаемом тумане. Когда у Памбе закончились деньги, один добрый джентльмен предложил ему обратиться в христианство, и Памбе мгновенно стал христианином, обретая духовные знания между приходами кораблей и шесть-семь шиллингов в неделю за раздачу морякам религиозных брошюр. Вопросы веры его совершенно не волновали, зато он знал, что люди в длинных чёрных одеждах, если сказать им « Туземый кхи-лис-ти-янин, сэр », дадут пару монеток, а брошюры можно сбыть в один маленький паб, весьма и весьма прибыльно торговавший табаком в розницу, на доттели , которые по весу меньше, чем «полсамокрутки», что, в свою очередь, меньше пол-унции.
Но через восемь месяцев, из-за долгих часов, проведенных в сырости, Памбе заболел воспалением лёгких и вопреки собственной воли был принуждён лежать в своей комнатке за два с половиной шиллинга в неделю, кляня Судьбу.
Читать дальше