Чарльз Диккенс - Том 16. Жизнь Дэвида Копперфильда, рассказанная им самим. Роман (Главы XXX - LXIV)

Мистер Микобер сделал выразительный жест ножом, давая понять, что эти представления будут иметь место лишь после того, как его не станет. Засим с видом отчаяния он продолжал очищать лимоны.

Бабушка, облокотившись на маленький круглый столик, обычно стоявший рядом с ней, внимательно следила за ним. Несмотря на отвращение, которое внушала мне мысль хитростью заставить его открыть то, что добровольно он не хотел сказать, я собирался застигнуть его врасплох именно в этот момент; но он был слишком погружен в свои операции: бросал в чайник лимонные корки, клал сахар на лоточек для щипцов, наливал спирт в пустой графин, уверенно размешивал, под свечником кипящую воду и прочее и прочее. Однако я видел, что вот-вот настанет перелом, и он настал.

Он отодвинул все свои снадобья и посуду, поднялся со стула, вытащил носовой платок и разразился слезами.

— Мой дорогой Копперфилд,— выглядывая из-за платка, сказал мистер Микобер,— из всех занятий это такое занятие, которое требует душевного спокойствия и самоуважения. Я не могу продолжать. Это несомненно.

— В чем дело, мистер Микобер? — спросил я.— Говорите, пожалуйста. Вы — среди друзей.

— Среди друзей! — повторил мистер Микобер, и все, что он дотоле сдерживал, наконец прорвалось.— О господи! Да ведь именно потому, что я среди друзей, вы видите меня в таком состоянии. В чем дело, джентльмены? В чем дело? Подлость — вот в чем дело! Низость — вот в чем дело! Обман, мошенничество, заговор — вот в чем дело! И называется вся эта гнусность — Хип!

Бабушка всплеснула руками, а мы оцепенели, как пораженные громом.

— Конец борьбе! — воскликнул мистер Микобер, яростно размахивая носовым платком и то и дело вытягивая вперед обе руки, а потом раздвигая их так, словно он плыл среди нечеловеческих трудностей.— Больше я не могу вести такую жизнь! Я — человек погибший, у меня нет ничего, что могло бы примирить меня с жизнью. На мне лежало табу, пока я был на этой проклятой службе у негодяя. Верните мне мою жену, верните мне мое семейство, сделайте снова Микобера из этого несчастного, который стоит перед вами в моих башмаках, а потом предложите мне глотать шпагу — и я проглочу ее! Еще с каким аппетитом!

Никогда я не видел человека в таком возбуждении. Я пытался его успокоить, чтобы добиться чего-нибудь более вразумительного. Но он распалялся все больше и больше и ничего не хотел слушать.

— Я не пожму никому руки,— восклицал мистер Микобер, задыхаясь, сопя и захлебываясь слезами так, словно тонул в холодной воде,— не пожму руки... пока... не раздавлю эту отвратительную гадину... Хипа! Я не приклоню нигде головы, пока не... обрушу... Везувий... на... этого... подлеца... Хипа! Пусть... под этим кровом... напитки... в особенности пунш... удушат меня, если я... раньше... не придушу его так, что... у него глаза на лоб полезут... у этого невиданного плута и лжеца... Хипа! Я... я... ни с кем не буду знаться... ничего не буду говорить... нигде не буду жить... пока... не раздроблю на... мельчайшие частицы... этого... невероятного, этого... сверхъестественного лицемера, этого клятвопреступника... Хипа!

Я боялся, что мистер Микобер умрет тут же, на месте. Страшно было видеть, как он продирался сквозь эти нечленораздельные фразы, и когда приближался к имени Хина, с трудом проложив к нему путь, бросался вперед, выкрикивая его с силой, поистине удивительной. А когда он, весь в поту, рухнул на стул и посмотрел на нас, он был в совершенном изнеможении — на лице появлялись краски, которым было здесь совсем не место, судороги сжимали горло, а на лбу вздувались жилы. Я было хотел помочь ему, но он отмахнулся и ничего не пожелал слушать.

— Нет, Копперфилд!.. кхх... Не прикасаться... кхх... пока мисс Уикфилд... кхх... возмещено зло... кхх... причинил гнусный негодяй... Хип! (Я глубоко уверен, что он не мог бы произнести и трех слов, если бы это словечко в конце фразы не вливало в него удивительную энергию.) Нерушимая тайна... кхх... от всего света... кхх... без исключений... через неделю в этот же день... кхх... в часы завтрака... кхх... все присутствовать... также бабушка... кхх... добрейший джентльмен тоже... всем быть в гостинице в Кентербери... кхх... там... миссис Микобер и я... пели «Остролист»... [29] ... пели «Остролист» ... — см. комментарии к 15-му тому наст. изд. (стр. 521). кхх... выведу на чистую воду неслыханного мошенника... Хипа! .. Больше не могу... говорить... кхх... ничего слушать... немедленно ухожу... не могу... кхх... выносить общество... по следам проклятого, отпетого преступника Хипа!