Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1874—1887). Том 2

– Это почему? – вскричал Пальди.

– Потому, что вы проживете здесь месяц, может быть два, а возможно также, только день или другой по уходе шхуны.

– Что же вы думаете, меня убьют туземцы? – спросил Пальди недоверчиво.

– Да! – ответил я решительно.

– Отчего же меня убьют?.. Вас же не убили папуасы на берегу Маклая! Почему же убьют меня? Вы же ужились с туземцами Новой Гвинеи!

Разве люди здесь другие? – стал спрашивать Пальди каким$то обиженным тоном, в котором слышались также досада и недоверие. – Вам же удалось, отчего это не может удаться другому? – добавил он.

– Причин тому много. Лучше прекратим этот разговор, – возразил я.

Пальди, однако же, настаивал, чтобы я договорил, что начал. Он был прав, почему я продолжал.

– Главные причины следующие: вы – горячекровный житель юга, я— северянин. Вы считаете вашим другом и помощником, вашею силою ваш револьвер; моя же сила на берегу Маклая было хорошее и справедливое обращение с туземцами; револьвер же мне никогда не казался там нужным инструментом. Вы хотите, чтобы туземцы вас боялись благодаря револьверу и ружью; я же добивался и добился их доверия и дружбы. Вот главнейшие различия наших воззрений относительно обращения с туземцами.

Есть еще второстепенные причины трудности вашего успеха. Вот они: вы остаетесь жить в самой деревне туземцев, не зная ни их языка, ни их обычаев; не думаете ли вы, что вы будете для них скоро «как бельмо на глазу», от которого они постараются избавиться? Оставаясь на Новой Гвинее, я поселился в лесу, в местности, до меня никем не занятой, построил себе хижину в одной миле от одной и в двух милях от другой деревни… Есть еще одна серьезная причина трудности вашего успеха: все туземцы, при которых были перевезены вещи ваши со шхуны, знают, какие сокровища, по их мнению, будут находиться в вашей хижине; думаете вы, никому из них не придет мысль, что одним удачным ударом пущенного копья все эти сокровища могут сделаться их? Вы скажете: не очень вероятно, чтобы первое пущенное копье попало в цель, что ваш револьвер положит нахала на месте, заставит остальных разбежаться. Согласен, верю даже, что, будучи, как вы говорите, хорошим стрелком, вы положите не одного, а шестерых на месте, что каждая пуля найдет своего человека. Тем хуже для вас. Все разбегутся, но вы прибавите к желанию завладеть вашими сокровищами еще чувство, даже долг (обязательный у туземцев) мести. Но довольно, хотя это далеко не все, что можно бы сказать. Но я сказал нарочно более, чем хотел сперва, думая, время еще есть, и вы можете переменить ваше решение.

Хотя мои слова заставили, кажется, Пальди очень призадуматься, но он остался в Пуби.

Убийство его показало, что я был прав; как долго он прожил, как я уже сказал выше, мне не удалось узнать; смерть его в глазах туземцев была блистательно отомщена белыми, так как шкипер X. положил на месте 50 или 60 человек.

Т у а н – по-малайски значит господин.

Сохраненные плоды и листья апис я препроводил, при возвращении в Австралию, известному ботанику, барону Ф. Мюллеру в Мельбурне, прося его определить растение, от чего другие ботаники, к которым я обращался, за отсутствием цветка отказывались. Громадное знакомство с туземной флорой этой части света (Австралии и островов Тихого океана) барона Мюллера делало исполнение моей просьбы возможным. Определение аписа в систематическом отношении на этот раз, однако же, не состоялось. Письмо мое было получено Мюллером, но приложенные образчики листьев и плодов каким$то образом были затеряны в ботаническом музее в Мельбурне. Я полагаю, что апис может оказаться важным и для европейской мануфактуры. Ахмат натер, по моему желанию, мои парусиновые штиблеты соком апис, – они стали непромокаемы, остались мягкими, и я их проносил года два или даже более.

Перекисью марганца (пиролюзитом), глиной или пеплом.

См. мои письма с архипелага Пелау.

Сеп, который войдет, вероятно, здесь в употребление, представляет другой пример этого же рода.

Я много раз убеждался в этом же на берегу Маклая в Новой Гвинее, где предметы моей этнологической коллекции, собранные на других островах, очень ценились туземцами, гораздо более, чем европейские бусы, бисер и т. п.

Тичерами называются миссионеры$туземцы, помогающие белым миссионерам распространять христианство среди местного населения. Принадлежа часто к одной и той же расе, они чаще достигают доверия туземцев, лучше переносят климат и неудобства первого поселения. Тичеры были, можно сказать, главным орудием успешного распространения христианства среди туземцев о-вов Тихого океана