Лев Гумилёв - Дар слов мне был обещан от природы

Но той же игрою
Сначала народ успокой.

Народ успокоится, ханша,
Былое безумье кляня.

Зачем ты не действовал раньше?

Но вы не просили меня.

Твое бесконечно величье;
За помощь в кровавой борьбе
Тебя я возвышу, добычи
Отдам половину тебе.
Мы склонимся все пред тобою,
Как клонится к долу трава.

Ну, после удачного боя
Припомнит он эти слова.

Как тоскливо мне под этой тишиной,
Каждый миг она беседует со мной
И тревожит мой неласковый покой,
Для чего дружу я с памятью такой.
А она, то мелькает в зарнице,
То холодную греет кровать.
Что же делать мне, пойманной птице,
Не умеющей забывать?

Что делать тебе, девчонка?
Не плакать и быть умней.
Теперь твой голос не звонкий
Громов и вихрей грозней,
Теперь с невиданной властью
Владыка любит тебя.
Какое иное счастье
Ты ждешь и ищешь, скорбя?

Какое? На пестрой поляне.
Гуляя, сбирая цветы,
Смотреть, как он бродит и манит
Меня за собой, в кусты.
На шее его дыханья
Обжигающая струя.
«Пойдем же, мое желанье,
Веселая птица моя».
Я этих слов не забуду,
Пусть выпью горе до дна,
Но я никогда не буду
Такою, как ты, княжна.

Она бывала счастливой,
А я никогда не была.
Что помню я? Только взметенные гривы;
Да в пене и в черной крови удила.
Улыбки и нежность ушли стороною
Из жизни; я знала, иначе нельзя.
От века князья обручались с войною,
Не счастье, а честь добывают князья.
Но если не верить старинным заветам,
А если не я, а девчонка права,
И я бы могла ослепительным летом
Такие же нежные слышать слова,
И я бы в таком же веселом недуге
Дрожала, боясь побеждающих рук…
Исчезни, проклятый недуг
И огненный образ Джамуги!
Он князь, не преступит закон,
Он князь, не изменит отчизне,
И вот он владыка над жизнью
И смертью десятка племен.
А я… Но в последней борьбе
Два духа схватились на небе!
Мой дух ничьего не слабей,
Хоть всех мой безжалостней жребий!

Не плачь, я тоже когда-то
Была добычей копья.
Быть может, больше богатой
Ты скоро станешь, чем я.
Бежать — нелегкое дело,
Немало пало в борьбе,
Но ночь — защитница смелой,
А я — подмога тебе.
И днесь для доблести бранной
Достаточно темноты.
Завиден мне твой желанный.
Но я никогда не стану
Девчонка, такой, как ты.

Ну вот, успокоили глупый народ,
Ягнятами стали медведи.
Раз дома покой, то удастся поход
И плохо придется соседям.

А ты что скучаешь?

Веселая я.

О, можно ли лгать неохотней.
Тут что-то нечисто. Эй! Стражу, Найя,
Построй по десяткам и сотням.

А, вот он! Мы строились нынче не зря.
Царицыной грусти причина
Открыта. Что делал ты в стане царя,
Владыки степей — Темучина?

Властитель. Я помню царицу-луну
Татаркой простой, смуглолицей.
Ее повстречал я однажды одну.
Она трепетала как птица.
Когда ж наступила жестокая брань,
Я скрылся в ущельях унылых;
Я жил, но от карих очей Есугань
Тревожатся даже могилы.
Тоска меня грызла, как горный медведь.
Я жил лишь для карего взора.
Пришел я в глаза Есугань посмотреть
И скрыться в далекие горы.

Мне тронула сердце печальная речь.

А если он мести хранитель?
Эй, стража! Татарину, голову с плеч
Срубив, на копье насадите.

О хан, пощади его! Все, что могла,
Тебе я вручила затем ли,
Чтоб нежность и кротость печалью сожгла.
Пусти его в дальние земли.