Лев Гумилёв - Дар слов мне был обещан от природы

После битвы я снова увижу тебя,
Буду в прахе лежать, не дыша, не любя.
У волос окровавленных сядь и скажи:
Друг, тебя я губила, но плачу, скорбя, —

Разве знала ты счет прегрешеньям моим?
Горе, пламенем став, мир окутало в дым.
Не напрасно напротив стучал пулемет,
Не безвинный лежу на земле недвижим.

На, возьми, поверни у ножа рукоять.
Изнутри черенка зазмеится опять
Почерк мой, это я притаился в ноже,
Чтоб читающий рот целовать без конца.

Земля бедна, но тем богаче память,
Ей не страшны ни версты, ни года.
Мы древними клянемся именами,
А сами днесь от темного стыда
В глаза смотреть не смеем женам нашим,
Униженный и лицемерный взор
Мы дарим чашам, пьяным винным чашам,
И топим в них и зависть и позор.

Возьмем любовь путей земных основой
И не увидим в мире пустоты.
И будем все смотреть на землю снова,
К земле приглядываться с высоты
Мы мало, в сущности, с землей знакомы,
Земную жизнь скрывают облака.
Мы с ней в гостях у времени пока,
И только в вечности бываем дома.

Есть много не пород, а душ окаменелых.
Они лежат в нагроможденьи дней
Среди землей накопленных теней,
Увядшей юности и старости незрелой.
А тенью жизнь проходит над землей,
А солнце все встает, благовествуя,
И эту жизнь, и жизнь еще иную, —
Теплом, единством, светлостью, событий.

Странно — с первых же минут
Люди друг ко другу льнут.
Льнут к своим все рыбы, птицы,
Звери ищут прислониться
К человеку и зверью.
Ищут в друге жизнь свою
Все зависимо от всех,
Обособленность есть грех.

Вот киоски средь Парижа,
Убранные новостями.
Всех людей сдвигают ближе
Для чего, не знают сами.
Новости объединяют
Тех, кто думать не умеет.
Как газета, мир стареет
И как новость умирает.

И в тайну всего живого
Не в силах проникнуть сами,
Мы зовем чудесное слово,
Начинаем писать стихами.
И мир открывается новый,
И жизнь, чем дальше, тем краше,
Идет перед нашим словом,
Открытая словом нашим.

Но храни уединенье
Для великого сближенья
С богом, миром и собой —
Ты ведь часто сам не свой!
Коль не слышишь неба пенья,
Уходи в уединенье,
В сердце тихо погрузись
И найдешь там ширь и высь.

Мы так бессильны новое сказать.
И старое понять мы не умеем.
И каждый человек все хочет стать злодеем,
Чтоб тайну зла и блага разгадать.
И слепы мы. Познание в одном
Чудесном, новом знанье нашем.
Оно приходит, как весенний гром,
И всем сияет, как Христова Чаша.

Мысли есть простор теперь,
Времени здесь много.
Затворилась к миру дверь,
К суете дорога.
И благая сердцу весть
Входит без шумихи —
Постараемся учесть
Смысл мгновений тихих.

Мне памятен серый туманный денек.
Альтдам догорал и еще не погас.
Осколки, как пчелки, жужжат и в песок,
И семь самолетов, как камни, на нас.

Мне слышен был пушек отчетливый стук.
На небе чернели снарядов пути.
И я не отвел каменеющих рук,
Чтоб бросить прицелы и с пушки сойти.

А пять самолетов опять в вышине,
Стремятся на запад к своим облакам,
А двое кружатся в дыму и в огне
И падают вниз на горящий Альтдам.

Минута, другая — и вдруг тишина.
И Озера синяя лента видна.
И виден победы улыбчивый взгляд.
Сегодня в Альтдаме отмщен Ленинград.

Вечер теплый и тихий в родимой стране
Почему-то сегодня припомнился мне.
Теплый ветер чуть трогал вершины берез,
Пестрый луг в предзакатном сиянии цвел,
И звенели на воздухе крылья стрекоз,
И блестели тела пролетающих пчел.