Джозеф Киплинг - Избранные произведения в одном томе

Ребенок с опухшими от слез глазами вылез из-за груды ковров и бросился к ногам Лургана-сахиба с выражением такого страстного, безумного отчаяния, что произвел впечатление даже на Кима.

— Я буду смотреть в чернильные лужи, буду верно сторожить драгоценности! О мой отец, моя мать, отошли его! — Он указал на Кима движением голой пятки.

— Не теперь, не теперь. Он скоро уйдет. Но теперь он в школе — в новой мадрисса, — и ты будешь его учителем. Поиграй вместе с ним в драгоценные каменья, я буду отмечать за тебя. — Ребенок сразу вытер слезы, бросился в другой конец лавки и вернулся оттуда с медным подносом.

— Давай мне! — сказал он Лургану-сахибу. — Я буду получать их из твоих рук, иначе он может сказать, что я знал их раньше.

— Тише, тише, — сказал Лурган и выложил на поднос из тика стола полпригоршни мелких камней.

— Ну, — сказал мальчик, размахивая старой газетой, — смотри на них, сколько хочешь, чужестранец. Пересчитай и, если нужно, потрогай. Для меня достаточно одного взгляда. — Он гордо отвернулся.

— Но в чем заключается игра?

— Когда ты пересчитаешь их, потрогаешь и убедишься, что помнишь все, я покрою их этой бумагой, и ты должен будешь сказать, сколько камней ты заметил, и описать их Лургану-сахибу. Я буду вести счет.

— Ага! — Инстинкт соревнования пробудился в душе Кима. Он наклонился над подносом. Там лежало только пятнадцать камней. — Это легко, — через минуту сказал он. Мальчик накинул бумагу на сверкавшие камни и написал что-то в записной книжке.

— Под этой бумагой пять синих камней — один большой, один поменьше и три маленьких, — поспешно проговорил Ким. — Четыре зеленых и один из них с дырой; один желтый, сквозь который можно все видеть, и один похожий на чубук трубки. Четыре красных камня и-и — я сказал пятнадцать, но забыл два… Нет! Дайте мне время. Один был из слоновой кости, маленький, коричневатый; и-и — дайте мне время..

— Один, два, — Лурган-сахиб сосчитал до десяти. Ким покачал головой.

— Слушай мой счет! — вмешался мальчик, заливаясь смехом. — Прежде всего два попорченных сапфира — один в две рутти, другой — в четыре, насколько я могу судить. Сапфир в четыре рутти зазубрен на конце. Есть тепкестанская бирюза, простая, с черными прожилками, и две с надписями; на одной имя Бога, сделанное позолотой; другая с трещиной поперек, потому что она из старого кольца, так что я не мог прочесть надписи. Вот все пять синих камней. Тут есть четыре изумруда с изъяном, один просверлен в двух местах, в другом выгравировано что-то.

— Их вес? — невозмутимо спросил Лурган-сахиб.

— Насколько могу судить, три, пять, пять и четыре рутти. Есть еще кусок зеленоватого янтаря, употребляемого на мундштуки, граненый топаз из Европы. Есть рубин из Бурмы в две рутти без изъяна и попорченный рубин в две рутти. Есть резная китайская безделушка из слоновой кости, изображающая крысу, которая катит яйцо, и, наконец, хрустальный шарик, величиной с боб, оправленный в золото. — Окончив, он захлопал в ладоши.

— Он твой учитель, — улыбаясь, сказал Лурган-сахиб.

— Ну! Он знает названия камней! — вспыхнув, проговорил Ким. — Попробуй еще раз, но с обыкновенными вещами, знакомыми нам обоим.

Они снова наполнили поднос различными мелочами, собранными в лавке и даже принесенными из кухни. Мальчик выигрывал каждый раз, так что Ким пришел в полное изумление.

— Завяжи мне глаза, дай мне ощупать только раз, и я обыграю тебя, хотя глаза у тебя будут открыты.

Ким топнул ногой от гнева, когда мальчик снова оказался прав.

— Если бы это были люди или лошади, — сказал он, — я мог бы сделать это лучше. Игра с щипчиками, ножами и ножницами слишком незначительна.

— Сначала научись, потом учи, — сказал Лурган-сахиб. — Разве он не мастер в сравнении с тобой?

— Действительно. Но как это делается?

— Надо проделывать это много раз, пока не сделаешь в совершенстве. Стоит того, чтобы добиваться.

Мальчик-индус в наилучшем настроении духа погладил Кима по спине.

— Не приходи в отчаяние, — сказал он, — я сам научу тебя.

— А я присмотрю, чтобы тебя хорошо учили, — сказал Лурган-сахиб, продолжая говорить на местном наречии. — За исключением моего мальчика — глупо было с его стороны покупать столько белого мышьяку, когда я мог бы дать ему, если бы он попросил, — за исключением моего мальчика, я давно не встречал человека, который так поддается ученью. Еще десять дней до твоего возвращения в Лукнов, где ничему не учат за дорогую цену. Я думаю, мы станем друзьями.