Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

Ксавера слушала со все возраставшим вниманием.

— Общество это, правда, еще немногочисленно, зато его члены готовы на все, ко всему способны — они называют себя сынами действия — и, говорят, находятся в постоянной переписке с главарями французской шайки разбойников, чьи идеи разделяют. Предводительствует там кто-то один, он заманивает в общество молодежь, совращает ее с пути истинного. Если почтенный отец достаточно хорошо осведомлен, а я надеюсь, что это так, надобно прежде всего обнаружить и затем устранить этого человека. Тогда расстроится и весь заговор. Но кто он? Где его искать? Если бы иезуиты распоряжались, как в прежние времена, совестью верующих, они уже давно бы вынесли все точные сведения из своих исповедален. Из какого он сословия? Иной раз, по отдельным признакам, можно подумать, что он ремесленник, познакомившийся в заграничных странствиях с немецкими смутьянами и взявшийся, по их примеру, устраивать политические беспорядки. В другой раз обнаруживаемое им знание наших внутренних обстоятельств приводит к мысли, что человек этот принадлежит к знатному роду, объединился с вечно недовольными мадьярскими дворянами, и они все вместе хлопочут о разделе Австрии, с выделением Чехии и Венгрии в самостоятельные королевства. Отец Иннокентий располагает сведениями, из которых явствует, что этот человек, пожалуй, отнюдь не низкого происхождения. В распространяемых им прокламациях — он тайно рассылает их по почте или расклеивает ночью на стенах домов — обнаруживаются знание высших кругов общества, высокая образованность и хороший слог. Возможно даже, мы часто видим его в обществе. Напасть на его след — вот выдающаяся заслуга!

Могла ли Ксавера не сделать попытки отличиться? Если бабушка права — по крайней мере в глазах внучки пани Неповольная была столь же непогрешима, как был непогрешим для той отец Иннокентий, — и дерзкий заговорщик не из простых людей, а, быть может, дворянин, которому вследствие его положения необходимо вращаться в высшем обществе — иначе откуда он мог бы знать, чем там дышат? — то, разумеется, никто не имел такой возможности напасть на его след, как панна Ксавера Неповольная. Ведь одно ее появление в одиннадцать часов дня на променаде — в недавно засаженных молодыми деревьями аллеях, или на единственном тогда в Праге каменном мосту {24} 24 …в недавно засаженных молодыми деревьями аллеях или на единственном тогда в Праге каменном мосту… — Новые аллеи (теперь Народная улица) на границе Старого и Нового городов, а также каменный (Карлов) мост были в описываемое время излюбленными местами прогулок знати и богатых пражан. , или по вечерам в театре — превращалось для всех в настоящее событие. Неповольные бывали в числе первых гостей на всех балах у богатых горожан, их часто приглашали и в благородные дома на праздники в честь таких знаменательных событий, как, например, тезоименитства и дни рождения членов императорской фамилии, за шляхтой тянулись важные чиновники, торговая знать, и пани Неповольной, представительнице столь важного религиозного общества, принадлежала здесь далеко не последняя роль. К тому же и сама она три раза в неделю открывала двери своего великолепно обставленного дома всякому, кто мог рассчитывать на приветливый прием по своему общественному положению, богатству либо имени, известному в той или иной сфере деятельности.

Умно все предусмотрела ученица отца Иннокентия! Под предлогом семейного горя она до сей поры не разрешала внучке показываться в обществе и лишь рано утром или под вечер отпускала ее в костел, всегда просто одетую, с низко спускавшимся на лицо капюшоном; теперь же Ксавера производила на всех ошеломляющее впечатление. Кое-кто, разумеется, слышал, что у богачки Неповольной есть внучка, такая же красивая, как некогда была она сама, но что внучка настолько хороша собой, этого никто не мог предположить. Оттого-то пани Неповольной легко было предвидеть, что все потянутся навстречу Ксавере и каждый будет искать случая встретиться с ней, представиться ее бабушке, быть принятым у них. А тот, кто не мог рассчитывать на это, питал надежду по крайней мере видеть ее в обществе и поклониться издалека. Куда бы она ни шла, ее сопровождала целая толпа поклонников. Церкви, где она молилась богу, бывали переполнены до отказа, и никогда еще не было у проповедников столько слушателей, как в тех случаях, когда присутствовала она. Поэтому Ксавера могла с полным правом гордиться, что уже начала выполнять свою религиозную миссию, оказывая столь благоприятное влияние на посещение церковных служб. Ее поразительная красота, девичья горделивость, придававшая ей особое очарование, роскошь туалетов настолько привлекали к ней общее внимание, что вскоре она стала известна всей Праге под прозванием Королевы колокольчиков; однако титул этот произносился с различной интонацией, в зависимости от того, был ли говоривший в восхищении от красоты самой Ксаверы или имел в виду нечто, касавшееся пани Неповольной.