Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

— Не вспыхнет, не вспыхнет! — выкрикнула Вендулка что было мочи: ей стоило больших усилий дослушать многоречивую тетушку до конца. — Я не запираюсь: Лукаша я любила всей душой. Но сейчас — сейчас я его всей душой ненавижу. Боже, какое ужасное слово! Как это я, вымолвив его, тут же не померла?! Ах, таким, как сейчас, он никогда не был, по натуре он совсем другой, это покойница его испортила. Да, она во всем виновата, она отняла его у меня. Он сам признался, что мог сказать ей что угодно, ей было все равно, она все ему спускала. Как же после этого мужчине не испортиться?! Но такая девушка, как я, не должна мужу во всем потакать. Та ни о чем не заботилась и ни в чем не разбиралась, я же знаю всю полевую и домашнюю работу как свои пять пальцев, каждый крейцар, истраченный на масло и молоко, запишу, и любую книгу, напечатана она по-старому или по-новому, прочту от первого до последнего слова. Вдобавок я не говорю и даже в мыслях не держу ничего плохого. Почему вы думаете, что я успокоюсь, если посижу здесь до утра? Никак вы хотите уйти и бросить меня одну? Не делайте этого, не то я сойду с ума от своих мыслей! Вы только подумайте, что со мной случилось! Тот, ради которого я отказала всем женихам, тот, что был в моем сердце первым после господа бога, этот человек выставил меня на посмешище и еще грозился проучить меня после свадьбы! Волосы дыбом встают, как вспомню об этом! Тетя, вы должны взять меня с собой к корчемникам, чтоб я забыла о моем горе, иначе я тут изведусь!

Перед столь слезной мольбой Мартинка не устояла.

— Авось с одного раза беды не будет, а вдругорядь уже, верно, со мной не пойдешь, — рассудила она. — Но, но… снова-то не ерепенься. Видит бог, ты тут и одного каравая со мной не съешь! Ну, идем! Вот бери короб себе на спину — пойду сегодня налегке, барыней, за то, что ты меня так напугала. Да не держись ты торчком, прогнись, чтоб было видно, будто несешь тяжесть. Небось сама знаешь, сколько весит такая корзина с маслом; разве можно бежать, точно в ней один пух?! Кто имеет дело с корчемниками, тот должен каждую мелочь продумать — любой пустяк может выдать. Вот, теперь хорошо! Ну, пойдем, благословясь, ступай с правой ноги, чтоб мы обе вернулись целы и невредимы! Корчемников моих не пугайся: они хоть и не смахивают на кавалеров, но люди очень неплохие, особенно старый Матоуш. Ты его, конечно, знаешь; по воскресеньям и по праздникам он всегда стоит в церкви под самой кафедрой, чтобы первым услышать слово божье. Церковь да проповедь — это по нему, набожный — у-у!.. По той же причине он никогда не корчемничает с субботы на воскресенье, а постом не нюхает и не курит табака — это чтоб небо от него не отвернулось. Говорю тебе — человек он смекалистый, вылитый мой покойник, они точно братья родные. И все еще такой шустрый, как его младший сын, и никому дела не доверяет, сам ведет «цепочку». Следом за ним — десяток, а то и два его людей, в ста шагах друг от друга, идут тихо, точно это призраки поднялись из могил. Бывало, шло и больше полусотни, теперь не то, теперь все хиреет… Он еще будто серна по горам скачет, слух у него что у куропатки: стражника чует за полверсты. Стоит лишь ему заметить неладное, тут же даст знак остальным и заведет всех в такое место, куда никакой надзор не сунется. Я нынче встречаюсь с ними в Кршижанских лесах, в том месте, которое называют «У чудесного родника». Обычно меня там поджидает сам старый Матоуш со своей поклажей, других помощниц он не признает…

Ведя этот разговор, обе женщины крадучись покинули дом и, соблюдая осторожность, свернули в высокий лес, где Мартинка строго-настрого наказала Вендулке хранить молчание, поскольку-де никогда не знаешь, не прячется ли за деревьями какой-нибудь соглядатай.

Вендулка даже вздрогнула, когда ее вдруг обступила промозглая, сырая, густая тьма леса. Тут не проблескивало ни единой звездочки, тут она услыхала, как над нею и вокруг нее что-то шумит, воет, вздыхает, стонет, и неизвестно откуда исходят и с какой стороны доносятся эти таинственные, не слышанные доселе голоса, кому или чему они принадлежат, действительно ли эти жалобные звуки издают одни только пихты, ели да грабы, или, может, еще что другое. Временами ей чудилось, будто она идет под водой, по дну озера и стонут над ее головою его волны. Она невольно вспоминала сказку, которую их работница любила рассказывать зимой, сидя на печи.

Был на свете один город, нежданно-негаданно провалился он в тартарары, а из земли на этом месте вышло озеро, и все это случилось из-за одного обманщика, которого город приютил в своих стенах. Говорят, будто до сих пор люди слышат на берегу колокольный звон, взывающий о помощи и вызволении…