Мао Дунь - Избранное

Не только Сунь Уян, но известная своей серьезностью и опытом Чжан в своем выступлении говорила, что система наложниц противоречит гуманности и партийным принципам. Она утверждала, что девушек, ставших монахинями, против их желания продают негодяям и буддистские храмы ничем не отличаются от публичных домов.

Эти речи как бы подтверждали обоснованность слухов, и после этого уличных толков стало, конечно, больше.

Ху Гогуан, преисполненный честолюбивыми помыслами, боялся, что кто-нибудь опередит его, и, решив больше не медлить, на ближайшем же заседании уездного комитета партии выдвинул свой долго вынашиваемый проект. Этот проект представлял для Ху Гогуана двойную выгоду: он избавлял от затруднений с Цзинь Фэнцзе и разрешал запутанный вопрос о Лу Мую и Цянь Сучжэнь. Но основное желание Ху Гогуана заключалось не в этом.

Среди членов комитета, как всегда, не было единства мнений. Ху Гогуан не прислушался к голосу улицы о том, что девушек также надо распределить по жребию, и в его проекте даже не упоминалось о жеребьевке. Он стоял за то, чтобы все служанки, вдовы, монахини были обобществлены и распределены.

Чэнь Чжун первым выступил против, полагая, что это предложение почти ничем не отличается от предложения об обобществлении жен и послужит лишь подтверждениям правильности измышлений реакционеров.

Фан Лолань также возражал, утверждая, что распределение женщин противоречит принципу свободы брака.

Самым удивительным было несогласие Чжан, и это сильно разгневало Ху Гогуана.

— Возражение товарища Чжан меня очень удивляет, — сказал он. — Ведь в вашей речи на празднике восьмого марта открыто обличались система наложниц и развращенность монахинь. Почему же между той речью и сегодняшним выступлением такое противоречие?

— Моя речь имела целью пробуждение масс. Мы желаем, чтобы в дальнейшем количество наложниц и монахинь не увеличивалось, и отнюдь не собираемся вмешиваться в современные события. Если уж мы затронули вопрос об обобществлении, то мне кажется, что распределение женщин также нарушает свободу. Известно, что осуществление освобождения наложниц и монахинь практически очень сложно, и в этом деле нельзя поступать неосмотрительно.

Чжан говорила уверенно и смело, но Ху Гогуан высмеял ее половинчатую речь. Он сказал:

— Если мы сделаем полшага, а потом остановимся, зачем нам революция? Что касается способа обобществления, его, конечно, следует тщательно обсудить, но в принципе я не могу отказаться от своей точки зрения.

По-видимому, слова «зачем нам революция» прозвучали тяжелым упреком, да и обвинение в половинчатой речи было неприятным. Поэтому Линь Цзычун и Пэн Ган встали на сторону Ху Гогуана.

По существу и Фан Лолань был согласен с ним, и его реплика: «Можно обсудить практические меры» — означала, что он больше не будет категорически возражать. Таким образом, вместо того чтобы решать вопрос о приемлемости выдвинутого проекта, перешли к рассмотрению способов его осуществления. Фактически это означало молчаливое согласие с предложением Ху Гогуана.

— Распределение женщин равносильно полному пренебрежению к их человеческому достоинству, — заметил Линь Цзычун. — Попросту говоря, женщина опять превращается в товар. Так нельзя. Я предлагаю освободить женщин от оков, возвратить им свободу и этим ограничиться.

Фан Лолань слегка кивал головой и молчал.

Чжан вновь выступила против. Она утверждала, что наложницы и служанки пока еще не смогут воспользоваться свободой. Если освободить их и предоставить самим себе, их вновь развратят и сделают рабынями. Чжан предлагала дать освобожденным женщинам образование за счет государства и научить их работать, а затем предоставить им право жить, как им захочется. Все признали это предложение правильным, и никто не возражал.

Однако вопрос, следует ли освобождать вдов и каким принципом руководствоваться в отношении служанок и наложниц, снова вызвал разногласия. Ху Гогуан всеми силами ратовал за освобождение вдов, мотивируя это тем, что так будет нанесен удар старой феодальной идеологии.

Спор продолжался долго. Когда все устали, приняли следующее решение:

«Освободить всех служанок; с наложницами старше сорока лет поступать в соответствии с их желанием; освободить всех монахинь; с престарелыми поступать в соответствии с их волей; освободить всех бездетных вдов моложе тридцати лет; с остальными поступать по их усмотрению».