Мао Дунь - Избранное

— Не стоит их допрашивать. Мы знаем, что эти выродки из деревни Сунчжуан. Мы ранили семерых или восьмерых из них.

— Ты прав, старик. Мы из общества «Власть мужей» и хотели расправиться с вами, скоты! — громко ругался один из пойманных, гневно сверкая глазами.

Все знали, что в Сунчжуане есть общество «Власть мужей», враждующее с местным крестьянским союзом.

— Вот они, бандиты! — словно гром, грянуло со всех сторон.

Затем палки, комья земли, камни обрушились на схваченных. При этом пострадало немало своих.

Ван Чжофань, видя, что дело плохо, приказал дружинникам увести схваченных и одновременно попытался отвлечь толпу, закричав:

— Идемте в Сунчжуан громить общество «Власть мужей»!

Это сразу подействовало. Толпа немедленно покатилась, словно гонимая ветром, к соседней деревне.

Подходя к деревне, толпа представляла собой армию более чем в тысячу человек. Дружинники подняли весь свой отряд, немало крестьян примкнуло и по дороге. Деревня Сунчжуан, не имевшая охраны, была захвачена без сопротивления. Все знали, кто является главой общества, а кто — членами; поэтому, действуя группами, крестьяне почти всех поймали. После того как они пообедали в покоренной деревне, на пленных надели высокие колпаки [26] Высокие бумажные колпаки с разоблачительными надписями крестьяне надевали на реакционеров и в сопровождении толпы водили их по деревне. Подвергавшиеся подобному наказанию теряли в глазах односельчан всякое уважение. и погнали их по селу с криками:

— Долой общество «Власть мужей»!

Когда к процессии присоединились женщины, лозунг в их устах изменился:

— Долой мужей-феодалов! Да здравствуют любовники!

Пять различных версий об этом движении, начавшемся словно извержение вулкана, на третий день дошли до уезда. Комитет партии получил подробный официальный доклад Ван Чжофаня как раз через пятнадцать дней после того, как Ху Гогуан был избран членом бюро постоянного комитета, и в то время, когда Лу Мую всеми средствами улаживал затруднения вдовы Цянь Сучжэнь.

Прочитав доклад, Ху Гогуан вскипел от гнева и мысленно произнес: «Да это же самый настоящий бунт!» Он подумал о своей Цзинь Фэнцзе, и мысль эта вызвала неприятное воспоминание. Его сын за последнее время совсем распустился. «Сосунок! Сам бездельничает и ничего не зарабатывает, а все норовит у отца изо рта кусок вырвать!» — зло выругался в душе Ху Гогуан.

Но тут он вновь задумался о действиях, к которым прибегали крестьяне Наньсяна, и решил в общих чертах перенять их опыт. Тогда он сам смог бы в мутной воде рыбку поймать. Он предполагал, что Фан Лолань и другие деятели партии не смогут придумать ничего разумного и он легко осуществит свой план.

Все произошло так, как он и предполагал. У остальных членов комитета, ознакомившихся с докладом, не возникло никаких проектов, и они все ограничились тем, что только поговорили на эту тему. Даже Фан Лолань лишь спросил у заведующей женским отделом Чжан:

— Каково мнение женского отдела об этом происшествии? Порицаете или одобряете?

— Это — массовое движение крестьян, — ответила Чжан, поглощенная подготовкой к митингу в честь международного праздника женщин — 8 марта. — Притом от обобществленных женщин не поступило никаких заявлений. Лучше не вмешиваться!

В хлопотах и заботах события, происшедшие в деревне, отодвинулись на второй план, а в следующие дни о них перестали говорить даже в партийном комитете, и лишь Ху Гогуан втайне вынашивал свой план.

Но на спокойных улицах уездного городка эти события породили новые волнения. Уже многие бездельники обсуждали в чайных и кабачках, как будут проводить обобществление женщин, и подсчитывали, сколько в городке наложниц, вдов, монахинь и служанок. Договорились даже до того, что, мол, и девушек следовало бы разыграть по жребию.

Эти слухи немедленно облетели весь городок. Они стали известны даже старому Лу, укрывшемуся от мира в своем саду. Цянь Сюецзю пришел поговорить с ним об этом, и вполне понятно, что старик очень встревожился о своей Муюнь.

— События в деревне Наньсян действительно имели место. К городским слухам тоже следует отнестись внимательно. Вам нужно быть осторожным, — сказал на прощание Цянь Сюецзю и быстро ушел.

Он, по-видимому, не желал сидеть долго, чтобы не отнимать у старого Лу и его дочери время, нужное для сборов в дорогу. Хотя старик до сих пор чувствовал себя спокойно и уверенно, сейчас он заволновался. Он немедленно разыскал дочь и, передав ей сообщение Цянь Сюецзю, вздохнул.