Дональд Бартельми - Мертвый отец

Мать извлекла карандаш и конверт.

Десятифунтовый мешок неотбеленной, сказала она.

Нам нужны чеснок, бекон, вода-тоник, хрен, гвоздика, шнит-лук и цикорий.

Чеснок, бекон, вода-тоник, хрен, гвоздика, шнит-лук, цикорий.

Нам нужны сигареты, чили в порошке, паста для чистки серебра, майонез, «Лизол», крутоны и чатни.

Сигареты, чили в порошке, паста для чистки серебра, майонез, «Лизол», крутоны, чатни.

Нам нужны яйца, сливочное масло, арахисовое жидкое масло, вермут, говяжий бульон и соус барбекю.

Яйца, сливочное масло, арахисовое жидкое масло, вермут, говяжий бульон, соус барбекю.

Нам нужны абразивный порошок, ручное мыло, жидкость для зажигалок, «Фиговые Ньютоны» и теннисные мячики.

Абразивный порошок, ручное мыло, жидкость для зажигалок, «Фиговые Ньютоны», теннисные мячики.

Всё.

Очень хорошо, сказала Мать.

Спасибо, Мать.

Мать, натянув поводья, поворотила лошадь и ускакала.

Не очень хорошо я ее помню, сказал Мертвый Отец. Как ее звали?

Ее звали Мать, сказал Томас, позволь мне свои ключи, пожалуйста.

Мои ключи?

Да, позволь мне свои ключи.

Мне нужны мои ключи.

Дай мне их, пожалуйста.

Без ключей я не могу ничего открыть.

Я их похраню за тебя.

Есть вещи, для которых мне нужны мои ключи, сказал Мертвый Отец. То, что мне нужно открывать и закрывать. Запирать и отпирать. Захлопывать и расхлопывать. Стартовать и стопарить.

Я тебе их похраню.

Мне очень неудобно без моих ключей! сказал Мертвый Отец.

Понедельник называют бурным, а по мне и вторник так же плох [104], сказал Томас, ключи сюда.

Мертвый Отец отдал Томасу ключи.

И грая. Края. Ая. Великий крайнафарс тырпыртырпыртырпыряючись. Будебо льно. Повторюсь. Не больногорничай [105]. Conscientia mille testes [106]. И содеяв их, куда теперь? что теперь? Mens agitat molem [107]и я хотел каклучше, каклучше. Elegantemente [108]. Ohel jam satis [109], Ая. Убогособенно сзадихватская ночевка и свиданка во всякие heures [110]на общее благо. День Отца чтоб крайнты всему. Ая понимаю, но слышь-ка, слишком давай назад. К писпостельке. К влагоснам. Ая разнольсемилетний мальчик, сов семь как все прочие. Тарарам-папам. А я повторюсиповторюсиповторюсиповторюсь, тарампапам. Помнится давний Папдень, когда завален кругом подарцами, делегации являючись, музыканье, quantuscumque [111], я здравоздрав, здрав-оздрав, чирью типун, всеми любим и попочитаем. Не обокрайден открайвенным восторгом, что закрайлся благодаря вашему крайственному союзу. Все чаеварили в тот Папдень да костерили, да колоколили, да карнавопили, Ая, папугай того дня, лавроглавый да златодетый, да воспапетый до небес. Пришли они к Ая десятисотнями и коленоклоны свершили, Ая праведнейше да милостивейше, да нежнейше повтоиповтоиповторяючися. Вожак делегаций бормочущи что-то о девах, сколько дев? Ая отвечал, дескать Старый Ая девами не столь интересуется, как прежде. Quantum mutatus illo! [112]сказал он, однакожеднакоже сколько там дев и как убраны? Ая повторил, что не столь деводумен как ранее но как дань обычаю да укладу да почтенью к старине приму ex abundantia [113]одну рыжевласую да одну со власами черными что краеуголь да одну с темно-русыми мягкими власами да одну светловласку что как кукурузная кисточка nil consuetudine majus [114]да одну с двумя персями да одну преуспевшую в искусстве соколиной охоты да одну коя философ да одну коя по натуре своей грустна в рассужденье ума своего et cetera et cetera et cetera общим числом сорок четыре на Папмазанье в тот Папдень. Вечор явились они все к моей оттоманке сплошь прелестные да смешлиселые да рёвораторные да пузотешные Ая паприкнул тою ночью многих папузов. Я Все-Отец но так и не смекнул не смекнул штой за зверь такой Ая. Окраймлен краинствами. Так и не смекнул штой к шему. Я расщитал решенья свои да усмотренья но где ж времяна времяна времяна. Украйден краймешностями. Было всякое чего не ведал я чем серела мостовая что движило исполинские статуи тудой-сюдой на далеком горизонте нескрайчайно ночь деньскую по дальнему горизонту что трепетало листву на древесах да что обходительность значит да на чем сердце упокоится да как единороги уловлены в гобелены — всего сего так и не узнал я. Но Ая раздал 1 856 700 оплеух раскрытой ладонью и 22 009 800 тычков кулаком в ухо. Сын, яття не стукну. Яття не стукну, если ты мя не вынудишь. Хуесос малолетний. Бескрайстанно день ночской на общее благо. Ая никогда не желал его мне навязали. Бескрайне бездумный риск. Нездоровой окрайженье. Повторюсиповторючтонасколькомнеизвестноидостоподлинно я Папствовал изо всех сил как Ая до меня palmam qui meriut ferat [115]. Могло быть иначе. Мог бы и отказаться. Мог бы отречься. Брегоплыл бы славномалым по белу свету. Заправляючи где-нибудь лавчонкою, каким-нибудь местечком с мальвазьей-да-фруктовым-папфэ. Выкраивая так чтоб не за край. До самой крайности. До краенарного эндокрайдита. Анонечанунеча неча саван краить СтарПапке. Накрайняк попируем. Папзовем пару старых друзей. Передайте папкорн. Тряхну паппенхаймером напоследок! Старик Ангурвадал [116]! Соратник прекраснейших моих часов! Не постигаю! Не хочу! Fallo fallere ferfellui falsum! [117]Мои папширные аббацарства! Тарарампапам. Наивысшеедобронаивысшегопорядка было моим Принцепом. Я сострадал, насколькомогсебепозволить. Что мох то и деял! Абсолютично! Вне всякого dubitation [118]!Не нравится! Не желаю! Тарампапам ох умоляю папапам