Дональд Бартельми - Мертвый отец

Параграф 4, сказал Томас, возможно Параграф 5 тебе понравится больше. «Настоящим я оставляю за собой власть и право...»

Да, сказал Мертвый Отец, это мне нравится больше.

«В течение срока своей жизни...»

Нет, сказал Мертвый Отец, мне это не нравится больше.

Сроки жизни и сроки смерти, сказал Томас, все завещания как раз про них.

Да, сказал Мертвый Отец, вот это мне и не нравится — когда напоминают.

О деталях беспокоиться тебе не нужно, сказал Томас, ты полностью защищен, уверяю тебя. Дело за малым — подписать.

Я слишком молод. А кто приобретет выгоду?

До этого нет мне ни полдельца, сказал Томас, выбери кого-нибудь. Или что-нибудь.

Эдмунда, сказал Мертвый Отец.

Эдмунда?

Он последний, сказал Мертвый Отец, а последние будут первыми [103].

Эдмунд?

Я укрепился во мнении, сказал Мертвый Отец.

Как пожелаешь, сказал Томас, нам придется ему об этом сообщать очень медленно, иначе весть его прикончит.

Выделяйте новость по кусочкам, сказал Мертвый Отец. Начните с колец для салфеток.

Томас собираючи свидетелей на церемонию.

Нотарий сказал: Определяете ли вы данный документ как свою Последнюю волю и завещание, желаете ли вы так его расценивать и подписали ли вы его по собственной воле?

Да, сказал Мертвый Отец. Как бы.

Что такое? спросил нотарий.

Более или менее да, сказал Мертвый Отец.

Так это да или это не да?

Это было да, наверное.

Нотарий глянул на Томаса.

Я услышал «да», сказал Томас.

Нотарий сказал: И потребовали ль вы, дабы сии личности засвидетельствовали вашу подпись и дали письменное показание под присягой касаемо оформления данного Завещания?

Потребовал, сказал Мертвый Отец.

Свидетели, будьте добры, поднимите правые руки. Заявляете ли вы порознь под присягой, что Мертвый Отец определил сей документ как свою Последнюю волю и завещание и заявил о своем желании, чтобы его расценивали как таковое?

Определил и заявил, сказали Томас, Джули и Эмма.

Подписал ли он его в вашем присутствии и выглядел ли он в означенное время в своем уме и твердой памяти, совершеннолетним и свободным от недолжного влияния?

А он вообще когда-нибудь в своем уме был? поинтересовалась вслух Джули. Как бы вы и я это определили? Говоря строго?

Ум у него свой, сказал Томас, уж это-то ясно.

Мне он всегда нравился, сказала Эмма.

Ответят ли свидетели на проставленный вопрос?

Да, сказали свидетели, он подписал и выглядел.

Поставили ль вы в его присутствии и в присутствии друг друга свои собственные подписи?

Поставили.

Дело сделано, сказал нотарий, где бренди?

Томас разлил всем присутствующим бренди.

От этого вам должно похорошеть, сказал нотарий Мертвому Отцу. Благоразумный шаг. Благоразумно, благоразумно.

Ярость Мертвого Отца.

Говно благоразумно!

Вы, чада, вдвоем прогуливали меня много километров, сказал Мертвый Отец.

Так и есть, сказала Джули.

Едва заботясь о собственном удобстве. Своих предприятиях. Коих у вас, несомненно, великое множество. Вы трудились вдругорядь, вдругорядь, вдругорядь и вдругорядь. Ради меня.

Все верно, сказала Джули.

Но что же вы сами? Две ваши жизни?

В каком смысле — что?

Что за цель у них? Что за энтелехия? Что вы станете делать с собою, когда все это завершится?

Джули посмотрела на Томаса.

Что мы станем с собой делать, когда все это завершится?

Томас покачал головой.

Я б лучше не отвечал на этот вопрос, если ты не возражаешь, сказал он.

Почему это?

У меня нет ответа.

Это я знаю, сказал Мертвый Отец.

Можно было б решить, что можно ответить на вопрос такого порядка, разве не можно.

Можно.

Неприятно не иметь готового и убедительного ответа, внятного всем.

Могу вообразить.

Ответ мог бы, возможно, быть в понятиях жизни такого сорта, какая себе воображается. Либо в понятиях того, что действительно делается.

Оба выбора хороши, сказал Мертвый Отец. Также интересно было б их совпадение или же несовпадение. Фу! сказала Джули.

Надеюсь, я тебя не испугал.

Я бы сказала, довольно-таки.

Людям постарше вообще-то не нравятся люди помоложе, сказал Мертвый Отец.

К группе приближается личность верхом.

Это та, что следовала за нами, сказала Джули. Интересно, кто это, сказала Эмма.

Я знаю, кто это, сказал Томас. Это Мать.

Лошадь остановилась. Мать сидючи на лошади. Мать, сказал Томас, нам из лавки кое-что нужно.

Да, сказала Мать.

Десятифунтовый мешок муки. Неотбеленной.