Дэвид Марксон - Любовница Витгенштейна

Когда она приходит, то надолго. После того, как листья опадают, лес обычно какое-то время стоит голый, пока не ляжет снег, и мне видно все до самого ручья или даже до того места, где моя тропа выходит на шоссе.

Нужно, наверное, минут сорок, чтобы добраться по шоссе до города.

Там есть магазины, несколько, и заправка.

На последней все еще можно найти керосин.

Однако я редко пользуюсь своими лампами. Даже когда пропадают последние, казалось бы, лучи заката, его отсветы все еще освещают комнату наверху, в которой я сплю.

Через другое окно на противоположной стороне меня будит розовоперстая заря.

На самом деле, бывают такие утра, что эта фраза оказывается уместна.

Между прочим, дома вдоль этого пляжа тянутся, кажется, бесконечно. В любом случае, намного дальше, чем мне случалось пройти в ту или другую сторону, пока я не поворачивала обратно, чтобы успеть вернуться до темноты.

Где-то у меня есть фонарик. В перчаточном ящичке в пикапе, наверное.

Пикап стоит на шоссе. Подозреваю, что я уже давно не проверяла батарейку.

Несомненно, на заправке все еще есть неиспользованные батарейки.

Сестра Хуана Инес де ла Крус. Я уже понятия не имею, кто это такая, честно говоря.

Честно говоря, мне так же сложно было бы узнать Марко Антонио Монтеса де Оку.

В Национальной портретной галерее в Лондоне, где я не жила, я не смогла узнать восемь из десяти лиц на портретах. Или даже почти столько же имен, указанных под ними.

Я не имею в виду таких людей, как Уинстон Черчилль, или сестры Бронте, или английская королева, или Дилан Томас, разумеется.

И все равно, это меня опечалило.

И почему мне в голову приходит мысль о том, что я хотела бы сообщить Дилану Томасу, что нынче можно встать на колени и напиться воды из Луары, или По, или Миссисипи?

Или Дилан Томас умер еще до того, как делать это стало невозможно, а значит, посмотрел бы на меня так, словно я опять сошла с ума?

Ахиллес бы точно так посмотрел. Или Шекспир. Или Эмилио Сапата.

Я не помню даты рождения и смерти Дилана Томаса. Да и вообще, никакой точной даты загрязнения определенно не было.

Один один восемь шесть — последние четыре цифры чьего-то телефонного номера, возможно.

Вообще-то к Миссисипи я тоже никогда не ездила. Однако по пути в Мексику и обратно пила из Рио-Гранде.

Почему я так говорю? Очевидно же, что мне приходилось пересекать Миссисипи в обоих направлениях за время одной поездки.

Тем не менее, похоже, я не помню этого. Или тогда я тоже была безумна?

Что за странная подборка книг, которые я читала в тот период, о боже! Практически каждая из них об одной и той же войне.

Но часто я сама придумывала новые варианты историй, собственные причудливые личные импровизации.

Например, о Елене, скрывающейся с поля боя и тайком встречающейся с Ахиллом у реки Скамандр.

Или о Пенелопе, занимающейся любовью со всеми воздыхателями подряд, пока Одиссей странствует.

Разве она бы не стала? Ну правда, при стольких-то ухажерах вокруг? И если действительно прошло десять лет войны, а потом еще десять лет, прежде чем этот ее муж материализовался?

Почему-то мне всегда нравилась та часть, где Ахиллес обряжается в девушку и прячется, чтобы его не заставили воевать.

Есть картина с Пенелопой, ткущей полотно, в Национальной галерее, кого-то по имени Пинтуриккьо.

Не очень-то хорошо я выразилась, пожалуй.

Не в том смысле, что Пенелопа ткала полотно в Национальной галерее. Она делала это на острове Итака, разумеется.

Итака, которая находится ни в Адриатическом и ни в Эгейском море, между прочим, а в Ионическом.

Надо же, какие вещи остаются в голове, несмотря ни на что.

Мне следует, наверное, отметить, что Национальная галерея и Национальная портретная галерея — разные музеи, хотя оба они находятся в Лондоне.

Более того, они являются разными музеями, даже хотя расположены в одном здании.

И наоборот, я не знаю почти ничего о Пинтуриккьо, хотя раньше я знала кучу фактов о многих художниках.

Ну, я знала кучу фактов о многих художниках по той же причине, по которой Ахиллес наверняка многое знал о Гекторе, например.

Однако все, что я помню о картине с Пенелопой, так это то, что на ней есть кошка, играющая с клубком пряжи.

Несомненно, включение кошки вряд ли было новаторством со стороны Пинтуриккьо. И все же, пожалуй, приятно думать о Пенелопе с домашним питомцем, особенно если я ошибаюсь насчет нее и ухажеров.

Также, наверное, давно следовало сказать, что меня терзают сомнения насчет того, что эта война длилась десять лет