Кейт Шопен - Пробуждение

Когда подошло время уходить, мистер Хайкэмп пробурчал неубедительное предложение проводить Эдну, без малейшего смущения глядя на свои ноги в шлепанцах. Домой ее отвез Аробин. Поездка в экипаже была долгой, и, когда они добрались до Эспланад-стрит, было уже поздно. Аробин попросил разрешения зайти на секунду, чтобы закурить сигарету — у него кончились спички. Молодой человек наполнил коробок спичками, но не зажигал сигареты до тех пор, пока не добился от Эдны обещания снова поехать с ним на скачки.

Эдна не чувствовала усталости и не хотела спать. Она снова была голодна, поскольку обед у Хайкэмпов, сам по себе отличный, отнюдь нельзя было назвать обильным. Она пошарила в кладовой и принесла оттуда кусочек сыра грюйер и сухое печенье. В холодильнике обнаружила бутылку пива и открыла ее.

Эдна ощущала крайнее возбуждение и беспокойство. Она, с отсутствующим видом мурлыкая себе под нос какой-то незатейливый мотивчик, помешивала угли в камине и жевала печенье. Ей хотелось, чтобы что-нибудь происходило — да что угодно, она сама не знала что. Она жалела, что не задержала Аробина на полчаса — поговорить о лошадях. Потом она пересчитала выигрыш. Но делать было нечего, и Эдна отправилась спать. Она металась в постели много часов без сна в каком-то лихорадочном состоянии.

Посреди ночи Эдна вспомнила, что забыла написать мужу очередное письмо, и решила сделать это завтра и рассказать о посещении жокей-клуба. Она долго сочиняла письмо, в котором не было ничего общего с тем, что она отправила на следующий день. Когда утром горничная разбудила Эдну, ей снился мистер Хайкэмп, который играл на рояле при входе в музыкальный магазин на Кэнэл-стрит, в то время как его жена говорила Алси Аробину, садясь в трамвай на Эспланад-стрит: «Как жаль, что такой талант пропадает! Но я должна ехать».

Когда через несколько дней Алси Аробин заехал за Эдной в своем экипаже, миссис Хайкэмп с ним не было. Он сообщил, что заберет ее по пути. Но поскольку даму заранее не оповестили о намерении заехать за ней, ее не оказалось дома. Дочь миссис Хайкэмп как раз уходила, чтобы попасть на собрание местного отделения Общества любителей фольклора, и очень сожалела, что не может поехать с ними. Аробин в видимом замешательстве спросил Эдну, есть ли у нее кто-то, кого бы ей хотелось пригласить. Эдна сочла, что не стоит обращаться к кому-то из представителей светского общества, от которого она устранилась. Эдна подумала о миссис Ратиньоль, но она знала, что ее белокурая подруга не выходит из дому, кроме как вечером, после наступления темноты, чтобы совершить вместе с мужем неторопливую прогулку по кварталу. Мадемуазель Рейц высмеяла бы подобное предложение от Эдны. Миссис Лебрен, скорее всего, была бы в восторге от поездки, но по какой-то причине Эдне не хотелось с ней общаться. Поэтому они поехали вдвоем, она и Аробин. День оказался исключительно интересным. Возбуждение, как перемежающаяся лихорадка, вернулось к молодой женщине. Ее речь стала уверенной и доверительной. Сблизиться с Аробином не составляло особого труда. Он легко входил в доверие — такова была его манера держаться. Предварительный этап знакомства Алси старался пропускать, когда дело касалось хорошенькой, привлекательной женщины.

Аробин остался на обед и уселся у камина. Они долго смеялись и болтали, и перед тем, как уйти, Алси сказал Эдне, какой могла бы быть их жизнь, если бы он узнал ее несколькими годами раньше. С обезоруживающей откровенностью Аробин рассказал, каким испорченным, непослушным мальчишкой он был, и порывисто засучил манжет, чтобы показать на запястье шрам от удара саблей, полученный на дуэли под Парижем, когда ему было девятнадцать лет. Эдна коснулась руки молодого человека, рассматривая красный рубец на внутренней стороне запястья. И под воздействием мгновенного импульса, в котором было что-то судорожное, ее пальцы сомкнулись на руке Алси. Он ощутил ногти Эдны на своей ладони.

Молодая женщина поспешно встала и отошла в сторону камина:

— От вида раны или шрама мне всегда делается дурно, мне не нужно было смотреть на него.

— Прошу вас извинить меня, — умолял Аробин, подходя к ней, — мне никогда не приходило в голову, что вид шрама может показаться отталкивающим.

Алси стоял очень близко к Эдне, и откровенная дерзость в его глазах победила в ней прежнее, исчезающее «я», разбудив пылкую чувственность. В лице Эдны он увидел достаточно, чтобы осмелиться взять ее руку и держать до тех пор, пока он не закончил произносить пожелание спокойной ночи.