Светолик Ранкович - Лесной царь

В то время когда он создавал этот роман, неподалеку, в городе Чачаке, шел сенсационный судебный процесс. В зале суда находилось более ста обвиняемых и тысяча четыреста свидетелей. Процесс раскрыл грустную картину полнейшей беззащитности деревни от разбоев и грабежей. Более того, выяснилось, что местные сербские власти нередко знали, где скрываются гайдуки, но не предпринимали никаких мер, а случалось, даже использовали их в политических целях.

Оказался на скамье подсудимых и некий Милан Бркич, один из самых свирепых разбойников. У него была найдена печать с надписью:

«Милан Бркич. 1895 год. В зеленом лесу — лесной царь».

Чачакский процесс, несомненно, обогатил Ранковича-художника материалом и подсказал также заглавие для романа.

Ранкович по своей натуре не мог оставаться лишь наблюдателем, холодно взирающим на развертывающиеся перед ним страшные картины преступлений. Он не только фиксирует отрицательные стороны сербской действительности того времени, но пытается вскрыть социальные и психологические корни изображаемых явлений. Он сам, его семья тяжко пострадали от злодеяний разбойников. И тем не менее, при всей своей ненависти к этому явлению, он изображает его объективно, без малейшей злобности. С глубокой болью за своего героя, юношу, который оказался силой обстоятельств втянутым в разбой, писатель прослеживает его путь, тщательно выписывая его внутренний мир, его сомнения, колебания, отмечая те ростки хорошего, которые есть в душе Джюрицы. Писатель убедительно подводит самого героя к признанию ошибочности своего пути. С той же нескрываемой благожелательностью Ранкович изображает подругу Джюрицы Станку, эту отважную, своевольную, любящую и самоотверженную женщину, которая, пойдя за гайдуком, обрекает на гибель и себя. В то же время С. Ранкович беспощадно разоблачает вдохновителей и сообщников Джюрицы, лютого разбойника Пантоваца, его лукавого пособника Новицу, организатора разбойничьих ватаг всего края Вуйо, показывает условия, при которых разбой стал доходным ремеслом.

Другая сторона сербской действительности конца XIX века нашла отражение в романе С. Ранковича «Сельская учительница», где воспроизведена тяжелая участь учителя того времени.

Полная радужных надежд и горячих желаний служить народу, шестнадцатилетняя девушка-фантазерка Любица попадает в свою первую школу. Недоброжелательство сельских властей, которые смотрят на учителя как на обузу — ведь по его милости приходится вводить новые подати и налагать дополнительные сельские повинности, нежелание крестьян посылать детей в школу, произвол и насилия, учиняемые полицейским приставом над учителями, потрясают девушку.

Трудная жизнь, скука, невозможность помочь родителям, упорные домогательства полицейского — все это подтачивает волю Любицы, делает ее эгоистичной, порой жестокой и бросает в конце концов в объятия пристава. Позор и страх перед еще большим позором заставляет героиню выйти замуж за нелюбимого, но безнадежно влюбленного в нее учителя Гойко, а позже приходит вдруг настоящая любовь.

Учитель Гойко чист, благороден и прост, как дитя. Робкий по натуре, он любит девушку «жалостливой» любовью и хочет спасти ее. В нем всякий сразу подметит наивную душу, живущую больше мечтой, чем разумом. На создании этого образа бедного маленького человека, которому «некуда пойти», уверенного в том, что каждый должен безропотно нести свой крест, что жизнь — одно страдание, в наибольшей степени сказалось влияние Достоевского.

Последний роман Ранковича, «Разрушенные идеалы», был начат 10 декабря 1898 года, а закончен 19 февраля 1899 года. Написанный незадолго до смерти, с великой поспешностью, это, пожалуй, самый автобиографический из романов писателя.

Основные герои этой трагической истории — восторженный мечтатель, крестьянский мальчик Любомир, и разочаровавшийся во всем настоятель монастыря отец Савва, в прошлом такой же фантазер, как и Любомир. Столкнувшись с грубой действительностью, юный фанатик шаг за шагом сдает свои позиции. Его все глубже и глубже засасывает монастырское болото.

Много правды было уже сказано о монастырях и в мировой и в югославской литературе того времени. Не касаясь жестокой критики, которой великий сербский революционный демократ Светозар Маркович (1846—1875) подверг монастыри как скопище паразитов и тунеядцев, пожирающих народное достояние, хочу напомнить об уже знакомом русскому читателю великолепном мастере, зорком художнике и убежденном атеисте Симо Матавуле (1852—1908) и его романе «Баконя фра Брне» (1892). С подлинно художественным совершенством, тончайшей антиклерикальной иронией раскрыта здесь порой страшная, порой забавная, но всегда горькая правда о правах и обычаях католического монастыря в Далмации. И несмотря на то что Баконе, в отличие от идеалиста-мечтателя Любомира, по мнению родного отца, «было впору стать разбойником, а не священником», в них много общего, не говоря уже о жизненном пути, который заканчивается той же летаргической пассивностью. Матавуль показывает, как растлевает души молодых послушников католический монастырь. Ранкович твердит то же самое — о православном. И у того и у другого человеческое побеждает божеское, хотя автор «Разрушенных идеалов», учитель закона божьего, не выступал, да и не хотел выступать против религии. И все-таки весь свой талант и богатый жизненный опыт Ранкович отдал на борьбу с клерикализмом, аскетизмом и религиозной фанатичностью, поскольку у него, как у подлинного художника, неизменно побеждало стремление к правде.