Борис Верхоустинский - Атаман (сборник)

— Пойду плюну! — пронеслась у Волчка мысль. Он стремительно сорвался с места, в припрыжку побежал по песку набережной к той ее части, где в старину были прорыты ворота; остановился над самой их серединой, перегнулся, прицелился в шляпу какой-то барыни и сплюнул. К несчастью, он рассчитал плохо, плевок отнесло в сторону, на картуз извозчика, — бородатый болван ничего не заметил. Тогда Волчок повторил свой опыт; на этот раз вышло удачнее — слюна упала прямо в лоток с яблоками, кто-нибудь да купит же это яблоко…

— Ты что тут делаешь, негодяй? — вдруг раздался солидный голос за спиною Волчка, но он не растерялся: скорчив страдальческую гримасу, Волчок обернулся к застигшему его на месте преступления барину в белой шляпе и с тросточкой.

— По-дай-те, Христа ради, ко-пе-е-чку! — завыл он, изгибаясь как угорь.

Барин поправил золотые очки на носу и, немного озадаченный наглостью оборвыша, неуверенно повторил:

— Что ты здесь делаешь? На народ плюешь, а-а?

— Ба-арин, Христа ради, ко-о-пе-е-чку! — еще плаксивее заголосил мальчик и даже втянул щеки в рот, чтобы показаться исхудалым от голода.

Барин изменился в лице.

— Да ты, может, спрыгнуть хотел?

— Х-х-хо-тел! — сквозь слезы прошептал Волчок. — Мамка палкой обидела. За фатеру не плочено… Хлеба не на что…

Барин смущенно пошарил в кармане кителя, вытащил кошелек и, избегая приниженных взоров Волчка, подал ему двугривенный, потом, поколебавшись немного, добавил еще гривенник.

— На, только уйди отсюда, уйди сейчас же… Ты — умный мальчик и не должен падать духом: свет не без добрых людей.

Барин пошел дальше своею дорогой, а Волчок весело засеменил голыми пятками по боковой дорожке бульвара, обсаженного пахучими вековыми липами. Он бежал во всю прыть, чтобы барин не одумался и не отнял двух серебряных денежек.

Добежав до переезда, разрывавшего тенистый бульвар на две части, Волчок свернул на площадь, где полукругом стояли скучные трехэтажные дома с посеревшею штукатуркой.

«Окружный суд»,

«Архив»,

«Мужская гимназия»,

«Казначейство»

— чернели на этих домах угрюмые надписи. Волчок терпеть не мог проходить здесь; если бы не безотлагательные дела, сюда его не заманить бы и горячими калачами.

Миновав площадь, Волчок понесся к табачной фабрике, где работала укупорщицей его тринадцатилетняя сестра Ленка. Чем дальше бежал Волчок, тем зеленее становились деревянные дома и заборы загаженной махорочной пылью улицы. И так воняло дешевым нюхательным табаком, что прохожие тут всегда чихали.

Фабрика вся содрогалась и глухо гудела. Волчок несколько раз бывал в ее середине — гибель народа, гибель машин, словно чертово место там. Сам сатана хозяином; он пустил колеса, надел на них ремни, шириною чуть ли не в грудь Волчка, приволок из ада ящики, накидал табаку и подрядил мастеров. Хитрый бес!

Волчок вытащил откуда-то из своих лохмотьев кусок мела и нарисовал едва заметный крестик на железных воротах фабрики. Он не рассчитывал быть дома до самого вечера, а потому крестиком сообщал Ленке, чтобы она приходила сразу же после работы в колокольную лавку, как Волчок называл один павильон полуразрушенной выставки. Выставка эта устраивалась года полтора тому назад. Сколько народу на ней перебывало, чего-чего там не красовалось в пяти дворцах-павильонах! Сеялки, плуги, молотилки, машины для пахтанья масла, огнетушители, картины, таблицы, испещренные цифрами, камни, меха, полотна, игрушки и тысячи необычайных вещей, вроде чучела дикаря, едущего на санях, везомых оленьими чучелами. Кроме того, там были две башни, с которых пускали шелковых змеев и воздушные шары, чтобы узнать какая будет погода.

Ныне же царем всех пустых дворцов — он, Волчок! Две версты пришлось ему обежать, исследуя дощатный забор, которым обнесена выставка, — наконец, труды увенчались успехом, он отыскал удобную лазейку.

Выставка была на той же улице, где и фабрика. Уж очень красивые ворота построили для нее плотники — расписные, узорчатые. Жаль только — дожди посмыли краску, да и фабрика наплевала на них много зелени. А все же хорошие ворота, будто девушка в малороссийском сарафане.

И на них мел Волчка начертил крестик. Пусть сегодня все соберутся в колокольную лавку.

Покончив с знаками, Волчок понесся к церкви Параскевы-Пятницы, что в конце прозеленелой улицы. Церковь старая — видела на своем веку и татар, и злых воевод, и гулящих людей, сподвижников Стеньки Разина. Синий купол с золотыми звездами; стены толстые, древние, но выбелены заново. Ходила в нее больше фабричная голытьба, да и то не горазд. По вечерам здесь было не совсем безопасно, рядом ютились Таборы, пригород, населенный золоторотцами, крючниками, нищими, ворами и самыми дешевыми потаскушками. У церковной паперти зачастую происходили побоища с ножами, свинчатками, с разбивающими череп гирьками.