Ивлин Во - Меч почета [Трилогия]

– Если позволите, я хотел бы посещать занятия по физической подготовке, – сказал Эпторп. – Чувствую, что после строевых занятий мне обязательно надо хоть немного разминаться.

– Как вам угодно.

– Я привык к большим физическим нагрузкам, – сказал Эпторп Гаю, когда они пришли в свою комнату. – В том, что сержант Прингл сказал о сотрясении позвоночного столба, много правды. Боюсь, что с моим позвоночным столбом частично это уже произошло. В последние дни я чувствую себя не совсем в своей тарелке. Возможно, именно по этой причине. Я не хочу, чтобы обо мне могли подумать, что я чем-то хуже других. Вся беда, старина, в том, что моя жизнь была довольно трудной, и теперь это дает себя знать.

– Кстати, раз уж ты не хочешь быть хуже других, не посылал ли ты ко мне, случайно, Сарам-Смита?

– Правильно, посылал. Я не люблю ни давать, ни брать взаймы. Слишком много того и другого я испытал за свою жизнь.

На каждом этаже было по две ванны. В каждой комнате потрескивали угольки в камине. Об этом заботились призванные из запаса старые солдаты-алебардисты, которых мобилизовали для обслуживания казарм. Это были лучшие часы дня. Гай слышал, как молодые офицеры весело сбегали по лестнице и направлялись в местные кинотеатры, отели и танцевальные залы. Он принял теплую ванну и сладко подремывал перед камином в плетеном оксфордском кресле. Ни на какой вилле на Средиземноморском побережье он не чувствовал себя так хорошо.

Вскоре появился Эпторп и начал звать его в офицерское собрание. Парадная форма одежды для стажирующихся офицеров была необязательной. Ее приобрели себе только Эпторп и Гай, и это обстоятельство известным образом выделило их из числа других и приблизило к кадровым офицерам, не потому, разумеется, что они смогли ассигновать на покупку формы двенадцать гиней, чего другие были не в состоянии позволить себе, а потому, что таким образом они внесли личный вклад в традиции корпуса алебардистов.

Когда оба «дядюшки» вошли в своей синей парадной форме в буфетную комнату офицерского собрания, они застали там только майора Тиккериджа и капитана Бозанке, сидящих перед камином.

– Входите, входите, – пригласил майор Тиккеридж, – присаживайтесь с нами. – Он хлопнул в ладошки. – Музыку и баядер! Четыре джина!

Гаю нравились майор Тиккеридж и капитан Бозанке. Ему нравился Эпторп. Ему нравилась написанная маслом картина над камином, на которой была изображена длинная, растянувшаяся до самого горизонта походная колонна алебардистов в пустыне. Он горячо и нежно полюбил весь корпус алебардистов.

Обед в этот день был официальным. Председатель столовой офицерского собрания ударил по столу молотком из слоновой кости, капеллан прочитал молитву. Молодые офицеры, привыкшие к более быстрым и менее обильным приемам пищи, считали всю эту процедуру угнетающей.

– Я бы назвал это излишней церемониальностью, – заметил Сарам-Смит. – Элементарный прием пищи они превращают прямо-таки в ритуальное действо.

Стол освещался массивными, многорожковыми серебряными канделябрами в форме пальм, поставленных на колени варваров, знаменовавших собой военную историю прошедшего столетия. В столовой в этот вечер собралось около двадцати офицеров. Многие молодые офицеры веселились в городе; офицеры постарше находились со своими женами на виллах по соседству. Пить вино за обедом не разрешалось, за исключением случаев, когда приглашались гости. Гай совершил ошибку во время своего первого обеда здесь, заказав сухого вина. Ему сделали шутливое замечание:

– Алло, дружище! Разве сегодня чей-нибудь день рождения?

– Сегодня ассоциация зрелищного обслуживания дает здесь небольшой концерт. Пойдем? – спросил Эпторп.

– А почему бы и не пойти?

– Я, откровенно говоря, намеревался внести некоторые поправки в общевойсковой устав.

– А я слышал, что писарь делает это всего за один фунт.

– По-моему, такие вещи лучше делать самому, – сказал Эпторп. – Тем не менее надо, пожалуй, сходить хоть разок. Возможно, там будет наш капитан-комендант. Я еще ни разу не разговаривал с ним.

– А о чем ты намереваешься говорить с ним?

– Да так, ни о чем особенном. Обо всем, что придет в голову.

– Ты же слышал, как начальник штаба сказал, что нас, возможно, назначат командирами рот, – заметил Гай через некоторое время.

– А тебе не кажется, старина, что это похоже скорее на болтовню, чем на правду?

Вскоре снова раздался удар молотка, капеллан прочитал молитву, и со стола все убрали. Гай никогда не переставал восхищаться ловкостью и проворством, с которыми снималась со стола скатерть. Капрал из обслуживающего персонала вставал у одного конца стола. Несколько солдат-официантов приподнимали над столом канделябры с горящими свечами. Затем едва уловимым, молниеносным движением рук капрал сдергивал длинную скатерть, и она, словно стремительный белый поток, послушно спадала к его ногам на пол.