Ефим Райзе - Еврейские народные сказки [Предания, былички, рассказы, анекдоты, собранные Е.С. Райзе]

Ребе Элимелех рассказал им о дерзком иске реб Нохемце и предложил им присоединиться к нему, дабы выслушать обе стороны — истца реб Нохемце, ответчика Бога — и вынести решение о справедливости или несправедливости действий Бога.

Побелели, как саван, великие мужи. Испугались они святотатственной мысли: судить Бога.

— Кто мы и что мы, чтобы судить о справедливости действий Создателя? — трепеща промолвил ребе Шнеур-Залман.

— Разве не Он создал Тору? Значит, Он — олицетворение справедливости, — сказал Межеричский Магид.

Но великий ребе Элимелех не согласился с ними:

— С тех пор как Господь дал нам Свою Тору — она принадлежит нам, а не Богу, и мы не только имеем право, но и должны соразмерять все совершаемое в мире с ее законами, мы должны обличать всех тех, кто поступает вопреки Торе, невзирая на лица. Вы слышите? — повторил ребе Элимелех, и голос его зазвенел, как медь. — Невзирая на лица!

И великие мужи, услыхав слова ребе Элимелеха, встрепенулись, гордо подняли головы и сказали:

— Мы готовы. Именем справедливости, предписанной нам, людям, мы готовы судить справедливость поступков Всевышнего.

На другой день начал заседать великий трибунал. На судейский стол, покрытый паройхесом, поставили горящие свечи, положили десятки фолиантов. За этот стол сели трое величайших мужей. Каждый был облачен в талес, каждый надел тфилин.

— Здесь ли истец, приносящий жалобу на Всевышнего? — спросил председатель суда ребе Элимелех.

— Здесь! — встал со своего места реб Нохемце.

— Здесь ли ответчик и готов ли Он отвечать перед человеческим судом, готов ли принять на Себя исполнение решения суда? — спросил далее председательствующий.

На минуту воцарилось молчание. Это была гробовая тишина. Слышно было, как бьются сердца людей, осмелившихся призвать к ответу Бога.

Наконец, неизвестно откуда, раздался тихий, но внятный голос Шхины:

— Да. Здесь.

И суд начался.

— Истец! В чем твоя жалоба на Бога и чего ты требуешь?

Реб Нохемце начал так:

— Я обвиняю Бога в несправедливости. Руками земного царя Он обрек на неимоверные страдания целый народ, в том числе сотни тысяч людей, которые ни в чем не повинны: женщин и грудных детей. Он обрушил Свою месть не только на виновных, на грешников, но и на праведников, что является нарушением законов Торы. Я обвиняю Бога в клятвопреступлении: Он поклялся в своем благоволении к избранному народу, а вместо этого избрал его для поголовного бедствия. Я обвиняю Бога в том, что Он подстрекает людей ко злу: повелевая им любить ближнего, Он принуждает людей к ненависти к нашему народу, ибо приказ царя сеет ее в сердцах всех его подданных.

Потому я от имени всего народа определяю действия Бога как явную несправедливость, идущую вразрез с уже установленными законами, и я основываю свое обвинение на таких-то и таких-то священных книгах, таких-то и таких-то главах, на таких-то и таких-то страницах. Исходя из этого, я требую, чтобы злая гзейра была отменена!

Реб Нохемце закончил. Судьи посовещались, и реб Элимелех сказал:

— Ответчик! По закону мы должны выслушать вторую сторону. Тебе принадлежит слово. Говори.

И голос, струящийся откуда-то сверху, произнес внятно и раздельно:

— Большая часть Моего народа погрязла в грехах. Я Бог мести, и Я мшу. Смертному не дано отменить Мое повеление.

И снова молчание, свинцовое, тяжелое молчание, которое было нарушено ребе Элимелехом:

— Суд удаляется для размышления и вынесения решения.

Три дня размышляли, обсуждали и решали судьи: привлекали цитаты, ссылки и аналогии, горячо спорили, доказывали, пока наконец не пришли к единому выводу:

— Признать, что злая гзейра, изданная с соизволения Бога, обрекает весь народ, включая и сотни тысяч ни в чем не повинных людей, на нечеловеческие страдания; признать, что гзейра является нарушением великого закона справедливости; признать, что гзейра является жестоким нарушением великого закона любви.

Признавая все это и обвиняя Бога в несправедливости, мы, суд людей, основываясь на Божеских и человеческих законах, требуем от Бога отмены злой гзейры.

Так этот псак-дин был сформулирован, записан сойфером на пергаменте и скреплен подписями всех трех мужей — членов священного трибунала — ребе Элимелеха, ребе Шнеур-Залмана и ребе Дов-Бера, после чего подписанный пергаментный свиток был торжественно помешен в орн койдеш среди свитков Торы. Через тридцать шесть часов гзейра была отменена.