Сулейман Ахундов - Нуреддин

Размышляя таким образом, Нуреддин заснул только под утро и проспал до полудня. За это время Халиму похоронили. Гаджи-Насир был так убит горем, что совсем забыл о сыне.

Когда Нуреддин открыл глаза, в соседней комнате молла читал Коран. Заунывный монотонный голос действовал усыпляюще на еще не совсем проснувшегося мальчика, и некоторое время он не мог понять, во сне или наяву он это слышит. Потом он подумал: «Зачем же читают Коран?» И вдруг ужасная мысль молнией пронеслась в его голове. Он мгновенно вскочил и стал одеваться.

В это время в комнату вошла служанка Бахар. Нуреддин бросился к ней:

— Бахар, скажи, похоронили маму?

Бахар, утирая слезы, ответила:

— Да, сынок. Уж лучше бы я умерла вместо нее, лучше б меня опустили в могилу.

Все надежды бедного Нуреддина на то, что мать воскреснет, мгновенно исчезли, но его все еще терзало сомнение — умерла ли она? Не похоронили ли ее по ошибке? Вечером, когда ушли все гости, он спросил об этом отца, и тот с горечью рассеял его тревогу.

Смерть матери потрясла Нуреддина. Всегда веселый, разговорчивый, общительный, он стал молчаливым, грустным, сторонился товарищей. Единственными его друзьями стали книги.

Ребята понимали, что печаль рассеется, и Нуреддин снова станем прежним. Но прошел месяц, год, а он так и остался нелюдимым и замкнутым. Только своими знаниями он по-прежнему удивлял учителей. Нередко он задавал им такие вопросы, на которые они не могли ответить.

Так как Гаджи-Насир обеднел, Нуреддин уже не ездил в школу в собственном фаэтоне, но это нисколько не огорчало его, он не был ни спесив, ни тщеславен. Честный купец гордился тем, что сын его прилежно учится, но вместе с тем его глубоко огорчало всегда подавленное настроение мальчика. Он не знал, как развеять его постоянную задумчивость и грусть.

Наконец, Гаджи-Насир задумал жениться.

«Я должен взять дочь какого-нибудь бедняка. Она заменит Нуреддину мать и лаской рассеет его печаль».

Случай помог ему исполнить это желание. Как-то раз Гаджи-Насир поехал в соседний город, чтобы расплатиться с одним из своих компаньонов по торговле. Верстах в двадцати от города в деревне жил его старый приятель Имамверди, о котором он давно уже не имел никаких вестей.

«Если уж я заехал в такую даль, — подумал купец, — надо навестить друга».

Он пустился в путь, добрался до деревни, спросил одного, другого, где живет Имамверди, и, наконец, нашел его. Старику было лет шестьдесят. Когда-то у него был большой дом, большое хозяйство, но со временем ему пришлось распродать все это, чтобы расплатиться с долгами.

Имамверди пригласил старого друга в убогую комнату и сказал:

— Вот все, что осталось от моего богатства. Потерял и жену и детей, только одна дочь живет со мной.

— Если бы мои дела шли по-прежнему, от души сказал Гаджи-Насир, — я помог бы тебе.

— Знаю, знаю. — Имамверди повернулся к дочери: — Гюльпери, поторопись с обедом! Наш гость устал с дороги.

Гюльпери было двадцать три года. Это была невысокая, полная брюнетка. У нее был такой тяжелый характер, что в деревне никто не хотел жениться на ней. Никто даже не сватался.

Через два дня Гаджи-Насир вернулся домой не один, а с Гюльпери и, обняв Нуреддина, сказал:

— Сын мой, это твоя новая мать. Подойди, поздоровайся, поцелуй ей руку.

Это известие так потрясло мальчика, что он побледнел и задрожал, как в лихорадке. Кроткий, ласковый образ покойной матери встал перед его глазами. Впервые в жизни он не послушался отца и не сделал того, что ему приказывали. Он не подошел к Гюльпери.

— Ах, папа, как скоро ты забыл бедную маму! — воскликнул он и зарыдал.

Слова сына ножом вонзились в сердце Гаджи-Насира, и он тоже заплакал. А Гюльпери рассердилась.

— Разве так встречают молодую жену? Ты меня на поминки привел сюда, что ли?

— Ты права. Тебя должны были встретить веселым пиршеством все мои родственники, но их нет у меня. С этого дня ты будешь хозяйкой в этом доме. Я прошу тебя только об одном — замени моему сыну мать, полюби его. Он умный, хороший мальчик. Но он ведь еще совсем ребенок, вспомнил мать и плачет. Он привыкнет, полюбит тебя и во всем будет слушаться. Пойдем, я покажу тебе твои комнаты и вещи, сказал Гаджи-Насир.

С этого дня начались несчастья в жизни Нуреддина. Очень скоро Гюльпери проявила свой характер во всей красе. С утра до вечера она ничего не делала и только кричала на прислугу. Особенно донимала она своего пасынка, ругала и била его без всякой причины. Нуреддин терпеливо сносил все и не только не жаловался отцу, но, чтоб не огорчать его, старался казаться веселым.