Ивлин Во - Меч почета

– Боюсь, что я не знаю, где он.

– Вы оставите там все свое состояние! – крикнул Гай со своей кровати.

– Ну что ты в самом деле, – сказал дядюшка Перегрин, придя в ужас от этого нарушения приличных манер. – По-моему , в присутствии гостя обсуждать такие вещи просто неприлично.

– Конечно, оставите, – сказала Вирджиния. – Гай абсолютно прав. Я просто попыталась вспомнить какое-нибудь уютное местечко.

– Ресторанчик, о котором я говорил, это очень тихое и уютное место. Он всегда поражал меня своей скромностью.

– Скромностью?! Боже! По-моему, я за всю свою жизнь не бывала в скромных ресторанах. Чудесно!

– И уж коль скоро зашла речь об этих корыстных вещах, – добавил дядюшка Перегрин, бросив укоризненный взгляд на племянника, – позвольте мне заверить вас, что это вовсе не дешевый ресторан.

– Пошли. Я не хочу больше ждать, – сказала Вирджиния.

Гай проследил за уходом этих совершенно не подходящих друг для друга людей с некоторым удивлением и не без досады. Если Вирджиния была свободна в этот вечер, рассудил, он, она должна была бы остаться с ним.

Они шли к ресторану сквозь влажную темноту. Вирджиния опиралась на руку дядюшки Перегрина. Когда на перекрестках или на поворотах он пытался, следуя старомодному этикету, занять более опасную сторону по отношению к движущемуся транспорту, Вирджиния решительно противилась этому, продолжая опираться на одну и ту же руку Перегрина. Вскоре они приблизились к рыбному магазину и, поднявшись по боковой лестнице на второй этаж, вошли в расположенный там ресторан. Незнакомая Вирджинии, но хорошо известная ненавязчивым, но разборчивым людям длинная комната с редко расставленными столами постепенно пропадала из видимости в слабом свете затемненных розовыми абажурами ламп времени Эдуардов. Перегрин Краучбек сбросил с себя пальто и шляпу, вручил свой зонт старомодному швейцару и сказал не без некоторого напряжения:

– Вы, наверное, хотите, так сказать, помыть руки и привести себя в порядок. Дамская комната, как я полагаю, где-то вон там, вверх по лестнице.

– Нет, спасибо, – сказала Вирджиния и добавила, когда их уже провожали к столу: – Перегрин, вы раньше когда-нибудь бывали с дамой в ресторане?

– Да, конечно.

– С кем? Когда?

– Некоторое время назад, – ответил дядюшка Перегрин довольно неуверенно.

Они заказали устрицы и белокорый палтус. Вирджиния сказала, что хотела бы выпить крепкого портера. Затем она спросила:

– Почему вы прожили всю жизнь холостяком?

– Я – младший сын в семье. Младшие сыновья в мое время не женились.

– О, чепуха! Я знаю сотни женатых младших сыновей.

– Это считалось довольно эксцентричным для землевладельцев, если, конечно, они не подыскивали себе богатую наследницу. У них не было никаких поместий. Они жили в небольших домиках, которые полагалось возвращать фамильным наследникам, то есть их племянникам или другим младшим сыновьям. Младшие сыновья всегда находились, если глава семьи умирал молодым. В прошлой войне они оказались очень полезными. В некоторых отношениях наша семья, пожалуй, была очень старомодной.

– А вам когда-нибудь хотелось жениться?

– Нет, пожалуй, нет.

Эти прямые вопросы личного порядка нисколько не смутили дядюшку Перегрина. Практически он был невозмутим. Никто еще, насколько он помнил, никогда не проявлял к нему такого большого интереса. Разговор продолжал нравиться ему даже после того, как Вирджиния спросила без обиняков:

– И много было любовных связей?

– О нет, боже упаси!

– Надеюсь, вы не гомик?

– Гомик?

– Вы не гомосексуалист?

Даже этот вопрос не смутил дядюшку Перегрина. С мужчинами он обсуждал эту тему очень редко, с женщиной – никогда. В откровенности же Вирджинии было что-то такое, что по-детски подкупающе привлекало его.

– О нет, боже упаси!

– Я-знала, что нет. И всегда так думала. Просто пошутила над вами.

– Раньше со мной никто так не шутил. Но однажды, когда я находился на дипломатической службе, мне довелось знать парня, который слыл гомосексуалистом. В этом, по-видимому, нет ничего особенного. Он дослужился до ранга посла. Это был довольно тщеславный и модный парень. По-моему, именно из-за этого люди и говорили о нем как о гомосексуалисте.

– Перегрин, а вы когда-нибудь лежали в постели с женщиной?

– Да, – самодовольно ответил дядюшка Перегрин, – два раза. Обычно я об этих вещах не рассказываю.

– Ну расскажите…